Меки не нашел слов, чтобы хоть просто поблагодарить этого чудесного человека. Только отшатнулся, словно ему предложили яд:
— Не хочу… Спасибо. Я есть не хочу.
Днем, когда мастера сели полдничать, Меки потихоньку отломил себе кусок мчади, взял сыру и отвернулся, чтобы никто не видел, как он ест. Бачуа рассердился на него:
— Ты что — ворованное ешь? Зачем прячешься?
Меки застенчиво улыбнулся и перестал жевать.
Бачуа не знал, что в доме у Эремо этому парню все время смотрели в рот, попрекали каждым куском, и Меки привык съедать свой кусок торопливо, по-воровски. Он протягивал руку к еде только тогда, когда никто на него не смотрел.
Тяжкое бремя батрачества принижает, пригибает человека к земле. И хоть был Меки сейчас равным среди равных, он все еще не мог поверить в это, привыкнуть к этому — и каждого, что постарше, считал своим хозяином. Бежан Ушверидзе быстро смекнул, что тут можно попользоваться, и стал помыкать парнем и так и сяк: то пошлет его в лес за дровами, то заставит гнать в поле корову, а то и огонь поутру в кухне разжечь. Чуть что: ну-ка, Меки, давай, сделай! И тот безропотно подчинялся. Так оно, видно, было бы и дальше, не вмешайся комсомольская ячейка. Бежана пристыдили перед всей артелью, а Меки сказали, чтобы он перестал раболепствовать перед такими же, как он сам, членами артели.
— Ты, брат, в нашей семье равный со всеми, и никто не имеет права делать тебя своим прислужником. Человек ты, а не раб какой-нибудь! Пойми в конце концов!
Подбодренный товарищами из комсомольской ячейки, Меки постепенно начал привыкать к тому, что он — не хуже других, что он — такой же, как все, и права у него такие же, как у всех.
А один случай произвел просто настоящий переворот в его сознании.
Талико решила вдруг вступить в комсомол и подала заявление. Меки думал, что ячейка встретит красивую дочку Саганелидзе с распростертыми объятиями. Но произошло невероятное: Талико отказали в приеме да и вообще разговаривали с нею очень холодно. Меки растерялся: если уж отвергли бойкую и такую ученую Талико, то примут ли его — неграмотного и неотесанного? Посмеются только…
Прием в комсомол каждый раз был настоящим событием в ячейке, и, когда начинали читать анкеты, разговоры и шум тотчас же умолкали, все сразу становились серьезными и как-то по-новому начинали глядеть на парня или девушку, чье заявление подлежало разбору. Затем следовали вопросы, прения, голосование. Вспомнив это, Меки не на шутку струсил. Хоть бы Вардена не было на сегодняшнем собрании: он мастер задавать всякие вопросы — только держись!
