— Тарасий и его товарищи затеяли новое, не виданное доселе дело, — начал Аслан и сгреб в кулак свою длинную бороду. — Но идут они на авось: выйдет — хорошо, не выйдет — им терять нечего. Артель — дело рискованное. Только рисковать может тот, у кого ничего нет за душой. Прогорит, к примеру, артель, так Кирилл Микадзе все равно ничего не потеряет — останется с чем был: терять-то ему нечего!..
Он погладил бороду и на секунду задумался.
— Да ладно, пусть работают, не будем им мешать, — сказал он наконец. Но было видно, что Аслан думает об одном, а говорит совсем другое. — Потерпим, поглядим со стороны, что у них получится.
— Потерпим, говоришь? А как же мне терпеть? Ну-ка пропустите!..
Народ расступился. К столу подошел Нестор Вардосанидзе с завязанной головой.
— И это велишь терпеть? — старик в ярости ударил себя кулаком по лбу.
Его схватили за руки.
Народ молчал. Слабый, срывающийся голос Нестора Вардосанидзе был слышен на всей площади:
— Артель натравила на меня моего собственного сына! И я должен это терпеть? Рассудите нас, люди! Рассудите меня с артелью!..
— У-у-у! Правильно!
— Так их!
— Правильно говоришь!
Толпа зловеще загудела.
На стол по очереди поднимались Бачуа Вардосанидзе, Гигуца Уклеба, Бежан Ушверидзе… Но крестьяне уже никого не хотели слушать. Дахундара бегал по площади как угорелый, шнырял среди женщин и, как только на столе появлялся кто-нибудь из членов артели, снимал шапку. Женщины тотчас же поднимали крик.
— Дайте теперь женщинам слово! — заорал Гогиса Цагарейшвили.
— Пусть подходят к столу… Кто хочет говорить? — спросил Тарасий.
И тут произошло нечто невероятное.
Высокомерная и надменная Элисабед, жена Барнабы Саганелидзе, повела к столу Марту Гордадзе, поддерживая ее под руку, словно барыню-сударыню. Элисабед была женщина неприступная и спесивая.
— Мы, правда, не дворяне, — говаривала она, хвастаясь, — но достатком нас бог не обидел: пятерых дворян с их семьями можем прокормить.
В будни и в праздники, в гостях и у себя дома она расхаживала в парадном головном уборе и даже на кухне не снимала его.
Марта и Элисабед были соседками, но Марте лишь однажды пришлось побывать в доме у Саганелидзе. Это случилось, когда умер отец Элисабед — Марту позвали обмыть покойника.
А сейчас эта заносчивая барыня держала под руку оборванную, худую Марту и почтительно вела ее к столу!
— Вот уж и в самом деле: «В руку грош, в спину — нож»! — пробормотал Тарасий, помогая Марте подняться на стол.
