Пока Элисабед была рядом, Марта храбрилась, поглядывая вокруг с независимым видом. Но, очутившись на столе в одиночестве, она испугалась, вся как-то съежилась.
— Смелей, Марта! Не бойся! — крикнула ей Элисабед.
Марта выпрямилась. Не рассчитав голоса, она так взвизгнула, что в толпе рассмеялись.
— Соседки, плохая я женщина?
— Хорошая! Хорошая! — подтвердили женщины.
Марта перевела дух и обратилась теперь к мужчинам:
— Соседи, плохой я человек?
— Хороший! Хороший!
— И больше тебе нечего сказать? — выйдя из терпения, крикнул Аслан Маргвеладзе.
Марта вдруг сорвала с головы платок и воздела руки к небу:
— Сказать-то мне много нужно, да боюсь я, как бы артель и до меня не добралась.
Этот ее выпад был так грубо-фальшив, так неуместен, что даже Элисабед не решилась поддержать ее.
— Кого ты боишься? Ты кого боишься? — прикрикнул на нее вконец рассерженный Аслан Маргвеладзе. — А как же мы все тут говорили и никого не боялись?
Бачуа наклонился к Тарасию, шепнул на ухо:
— А ты вчера говорил, что все бедняки нас поддержат! Что теперь скажешь?
Тарасий промолчал. Что он мог сказать? Он и сам давно понял свою ошибку, но каяться теперь было уже поздно. Конечно, следовало предварительно собрать бедняцкую группу. А он отдал бедняков в руки кулакам! Поспешил, переоценил свои силы! И вот — дело рушится у него на глазах. Как же это могло с ним случиться? Для чего он торопился? Зачем созвал сход, не подготовив его как следует? Тарасий с тоской признался себе: он попросту испугался, когда Дашниани отправил посланца в город. «Что, если секретарь укома вдруг приедет? В селе разброд, волнение… Уж, конечно, он обвинит меня в бестолковости и нераспорядительности, скажет, что я горе-руководитель!» Ложное самолюбие толкнуло его на поспешный шаг, он второпях, без достаточной подготовки созвал этот сход, чтобы до приезда секретаря укома восстановить в Земоцихе спокойствие. А вышло все наоборот! И теперь, обманувшись в своих расчетах, Тарасий думал уже только о том, как бы окончательно не проиграть это решительное сражение.
А вдова Гордадзе кричала, кликушествовала:
— Они говорят, что артель нужна беднякам. Я сама беднее любого бедняка, но артель мне ни к чему! Нет, нет — ни к чему! Слышите, соседки? Городские рабочие, оказывается, голодают — так наш скот погонят в город, чтобы их накормить!..
— Врешь! — раздалось вдруг резко и отрывисто, как выстрел, и на стол вскочил высокий плечистый парень. Марта изменилась в лице.
