Избранное | страница 102



Тупой, недальновидный Эремо пытался уверить Барнабу, что артель не так страшна, как тому кажется.

— Дорогой мой Барнаба, — благодушно говорил он соседу, — будь у баклажана крылья, он летал бы ласточкой. Поверь ты мне: ничего толкового у Тарасия и его друзей не выйдет!..

— Да пойми ж ты! — нетерпеливо воскликнул Барнаба. — Пойми, что нельзя нам сидеть сложа руки и болтать, как глупые сороки: «Ничего у них не выйдет! Ничего у них не выйдет!» А сегодня вот собираются отнять у нас землю. Завтра — доведут до того, что мы с тобой будем рады куску черствого хлеба!..

Эремо свернул в трубку огромный кусок лаваша, запихал его в рот и с трудом проговорил:

— Нашел ты время для серьезных разговоров! Чудак ты! Не слыхал разве, что добрый завтрак желанней богатого приданого? Дай мне спокойно проглотить кусок.

Барнаба презрительно взглянул на толстого духанщика:

«От налогов не продохнуть, арендованные земли отнимают… А этот болван только и знает, что пьянствовать да обжираться!»

И, отставив в сердцах стакан, Барнаба стал набивать свою трубку.

Эремо видел, что веселье не получается, и скоро ушел. Барнаба проводил гостя до калитки. Тут же, около самой изгороди, Марта Гордадзе пасла свою бурую корову. Увлекшись вязаньем, она отпустила веревку. Барнабу она заметила не сразу, а заметив, тотчас же испуганно вскочила: корова, вытянув шею, щипала листья акации, стоявшей за забором — во дворе Саганелидзе.

— Куда ты, дура! Назад! — крикнула она, дергая за веревку.

— Пусть ест, дорогая Марта! Не буду же я жалеть какие-то листья! От меня твоей буренке вреда не будет. Такая корова стоит мужчины в доме… В который раз она у тебя отелилась?

— Во второй, батоно Барнаба. Ею только и кормимся, — сказала Марта, удивленная неожиданной добротой соседа.

— Да, жалко будет потерять такую корову. — Барнаба потрепал скотину по хребту. — Очень жалко!

— Что ты, батоно Барнаба! Не накличь беды!.. — Марта перекрестилась.

— Тарасий Хазарадзе уже накликал, дорогая Марта! Уже накликал!

Марта испугалась не на шутку:

— Господи помилуй! Почему ты так говоришь?

— А потому, что начинается светопреставление, моя Марта! Долину Сатуриа у нас отбирают, всех, у кого есть добрый скот, заманивают в артель. Твою буренку зарежут для голодающих городских рабочих, а взамен напечатают в газете твой портрет. Приклей его тогда к стенке, гляди и облизывайся.

— Об этом мне третьего дня женщины говорили… Неужели правда, батоно Барнаба?

— Дыма без огня не бывает, — горестно вздохнул тот.