Голос Леньки обрывается от волнения.
Пашкевич начинает доказывать, что массовый террор в Брянском лесу был подготовкой к наступлению на Москву: фашисты хотели обезопасить тыл, высвободить местные гарнизоны для боев под Москвой, но я не слушаю его. Я беру тетрадь Леньки Скворцова и читаю записанную им сводку.
Как всегда, она скупа и лаконична… Можайск, Малоярославец, Наро-Фоминск… Враг рвется к Москве… Героические вахты на заводах, подчас под бомбежкой, при непрерывных воздушных тревогах… Четкая работа железнодорожников… Эвакуированные на восток заводы изо дня в день увеличивают выпуск продукции… Снова названия сел и городов на дальних подступах к Москве с юга, запада, севера… И уже кажется — в руках у меня не тетрадь Леньки Скворцова: под рукой бьется напряженный пульс родной земли.
Смолк смех на поляне. Затихли разговоры. Все смотрят на меня и на эту измятую Ленькину тетрадь. Знаю, они думают то же, что и я: события стремительно нарастают, старые планы уже не годятся, надо принимать новые решения, принимать немедля.
Протягиваю Леньке его тетрадь:
— Прочти товарищам.
Вместе с Бородавко вхожу в дом. За нами идут Богатырь, Пашкевич, Рева. Садимся вокруг стола. Я расстилаю карту — подробную карту Брянского леса, преподнесенную мне Стрельцом. Над столом поднимаются густые клубы табачного дыма, и начинается взволнованная беседа.
— Надо выходить на коммуникации, — предлагает Пашкевич. — Хотя бы на сутки задержать колонну врага.
— Народ поднимать! — решительно заявляет Рева.
— Надо делать прежде всего то, что по силам, — осторожно замечает Бородавко.
Захар Богатырь внимательно слушает. Время от времени он задает вопросы:
— Как практически задержать колонну? Что нам по силам? Чем мы располагаем?
Потом, подумав, неторопливо говорит:
— Слов нет, мы не смеем сидеть сложа руки, когда идут бои под Москвой. Но и бросаться из стороны в сторону глупо. Нам нужен план. Четкий план. Непременная связь с райкомами.
Снова предложения, вопросы, горячие споры.
— Пусть знает враг, что не отделаться ему одной полицией на советской земле!
— Мы должны создать врагу действительно невыносимые условия.
— Кому нужна сейчас операция на лесном большаке, в лесной деревушке?
— Правильно. Комариный укус.
— Хорошо. Но что ты предлагаешь? Наметь места удара.
— Город, — твердо заявляет Пашкевич. — Железнодорожная станция.
— Минирование коммуникаций, — добавляет Рева.
— Вот мое предложение, товарищи, — говорю я. — Первый удар нужно нанести по Зернову, по этой перевалочной станции. Необходимо разгромить ее, сжечь бензин, идущий под Москву. Потом — собрания по селам. Заставим самих старост собирать народ. И уж их дело — сообщить об этих собраниях фашистскому начальству или благоразумно промолчать.
