– У тебя гладкая, но в то же время бугристая кожа. Я, кстати, обожаю бугорки.
Я посмеялся, вспоминая обо всех наклейках со шрифтом Брайля, которые помогали сохранять порядок в ее мире, и постарался не застонать, когда Милли пробежалась пальцами по моим мышцам на спине и, прижавшись ближе, положила голову мне на грудь. Я наклонился и поцеловал ее в макушку, ее шелковистые волосы приятно ощущались на губах.
– Я буду часто тебя лапать, – чистосердечно призналась она.
– Я не против, – великодушно разрешил я.
– Но тебе придется описать то, к чему я не могу прикоснуться.
– Ладно.
– Твои глаза… какого они цвета?
– Зеленого.
– Как трава?
– Ну, может, чуть светлее.
– А волосы?
– И светлые, и темные. У тебя шоколадные, а у меня… – я задумался на секунду, пытаясь подобрать описание. – Это обязательно? Ты же можешь к ним прикоснуться.
Милли провела пальцами по моим волосам, и я едва не замурлыкал. Затем взяла меня за руки и подняла их к своему лицу.
– Теперь ты посмотри на меня, как я на тебя.
Я провел пальцами по ее скулам, закрывая глаза, чтобы «видеть» так же, как Милли.
– У тебя высокие и точеные скулы, и форма твоего лица немного напоминает сердце, – заявил я, хотя ее образ витал в моем сознании, пока я обводил черты ее лица.
– У меня большой лоб, – перебила Милли.
– И острый подбородок, – добавил я.
Я нащупал ее шелковистые локоны и заправил их за уши.
– И большие уши, – прошептала она.
Я обвел их кончиками пальцев и возразил:
– Они симпатичные.
Так и было. Между моих пальцев они казались изящными и утонченными, как завитки мягкой кожи в форме знака вопроса, вечно ждущие ответов.
– Что тебе больше всего нравится в моем лице? – спросила Милли спустя пару минут моего исследования.
Я прижал подушечки больших пальцев к самой мягкой точке ее губ, а затем поднялся выше, чтобы они слегка приоткрылись.
– Определенно они.
– Потому что ты можешь меня целовать?
О, моя девочка умела флиртовать. Мне это нравилось.
– Да.
Это правда. Я ласково ее поцеловал. А затем еще раз. И еще, и еще. Так длилось несколько долгих минут, пока наши губы не покраснели. Я знал, что должен остановиться, но в конечном итоге снова прильнул к ней, задел ее гладкие зубы и переплелся с ней языком, потому что это было чертовски приятно, и ее вкус пробуждал пламя в моем животе.
– Я не хочу уходить, – повторил я. И вряд ли когда-нибудь буду готов.
* * *
Милли пыталась снова сводить меня в церковь, но я приготовил ей сюрприз. Мы жили в городе, который славился одним из самых знаменитых хоров в мире, и не послушать их было бы грехом. Я подергал за ниточки, сделал пару звонков и получил разрешение посидеть на их репетиции. Я не хотел разделять эти впечатления с толпой, да и Милли будет в полном шоке, если я просто посажу ее в первом ряду в скинии. Если бы там были люди, она бы ждала представления. А без зрителей выйдет полноценный сюрприз.
