– У дедушки Мануте Бола было сорок жен! – Генри уже не кричал, но все равно говорил очень пылко, а за этим пылом скрывались слезы. И он все еще пытался со мной бороться.
– Серьезно? – я посмеялся, пытаясь вернуть его в чувства. – Вот счастливчик.
Генри свирепо дернулся, освобождая голову, и ударил меня по рту.
Я отпустил его, плюясь кровью и бранью. Кажется, в тот момент я задолжал банке где-то десять долларов.
– Не счастливчик! – заорал Генри.
Он развернулся и сердито пошел к краю мата. Затем подхватил свою сумку и толстовку и направился к двери. Я изумленно смотрел ему вслед.
– Он зол на тебя, – сказал Аксель, словно я сам не заметил.
– Ага. Ты знал, что у дедушки Мануте Бола было сорок жен? – я чуть не рассмеялся. У Генри была очень раздражающая манера общения.
– Кто такой Мануте Бол? – нахмурился Аксель.
– Баскетболист – самый высокий в истории НБА. Из Судана, кажется.
– Гм-м. Возможно, Генри не нравится, что у тебя сорок девушек, здоровяк.
То, что он использовал одно из прозвищ Милли, заставило меня задуматься на секунду.
– Что? У меня не…
– Да, Таг. Столько, – Аксель улыбнулся, словно гордился мною.
– Генри!
Я пересек зал, пытаясь догнать его прежде, чем он выйдет за дверь. Он не стал меня ждать, и мне пришлось пробежать полквартала, прежде чем я его настиг.
– Генри, девушки в баре и зале не мои подруги.
Ну, по крайней мере, не в том смысле, в каком подразумевали Генри с Акселем. Я нравился девушкам, а они нравились мне, но все это не серьезно. Они просто мои друзья и по совместительству девушки.
– А Амелия? – спросил он, не останавливаясь.
– Милли тоже не моя девушка, – тихо ответил я.
– Пошел ты, Таг.
Генри произнес это так четко, так легко, что я чуть не поаплодировал его прямому, незатейливому ответу. Но моя радость так и не вырвалась наружу, поскольку я осознал, что и как необратимо он сказал. Генри продолжил идти домой, а я смотрел ему вслед.
* * *
В воскресение, немного после семи, я постучал в дверь Андерсонов, но открыли мне далеко не сразу. Я уже почти сдался, когда Генри все же отворил ее и замешкался, словно не знал, достоин ли я приветствия.
– Привет, приятель. Как жизнь?
Мальчик пожал плечами.
– Я могу зайти?
Генри отошел в сторону и пропустил меня, глядя в пол. Затем закрыл дверь, все так же не встречаясь со мной взглядом, и я понял, что он до сих пор злится.
– Генри?
Я ласково толкнул его – самый мягкий удар, когда-либо мною нанесенный. Генри сразу же сжал кулаки. М-да. Определенно злится.
