Нет конца существованию,
у любви предела нет,
и слава бесконечна,
нет смерти в вышине.
Нет конца существованию,
у любви предела нет,
и слава бесконечна,
Когда они закончили, Амелия откинулась назад и вздохнула.
– Я целиком и полностью за девчонок, но нет ничего лучше мужских голосов. Они неизменно потрясают меня. От этого звука у меня ноет сердце и мякнет тело.
– Так что именно тебе нравится, слова? Песня просто прекрасная.
Ее текст по-прежнему крутился у меня в голове.
– Я люблю эту песню, но нет. Даже если бы я не понимала ни единого словечка, это не имело бы значения. Бывают дни, когда мистер Шелдон отсутствует или забывает открыть окно, из-за чего музыка звучит даже тише, чем сегодня. Но я все равно в восторге. Это невозможно объяснить. Но такова уж любовь, верно?
– Так и есть.
– Тебе понравилось? Теперь ты услышал два моих любимых звука.
– Очень! Жаль, что я не надел свои треники вместо этого чертового костюма. Но есть и плюс: по крайней мере, мне не пришлось идти в церковь.
Амелия нащупала отвороты моего пиджака и поднялась к воротнику.
– Да уж, ловко я тебя подловила. Не могу поверить, что ты согласился пойти!
– На тебе юбка!
– Ага. Если бы я надела штаны, ты бы догадался, что что-то не так.
Я встал и помог ей подняться.
– Ты не только маленькая нахалка, но и хитрюга. Даже не знаю, нравишься ли ты мне, Глупышка Милли.
Я улыбался, пока говорил, и Амелия тоже расцвела в улыбке, прежде чем снова потянуться к отвороту моего пиджака, прося обождать.
– Я хочу почувствовать твою улыбку. Я слышу, когда ты улыбаешься, – мне нравится этот звук. Но я хочу его почувствовать. Можно? – ласково спросила она.
Я поднял ее ладони к моим щекам и опустил руки по бокам.
– Ты улыбаешься? – спросила Милли.
Тут я понял, что больше не улыбаюсь. А вот ее розовые губки слегка приоткрылись, показывая белоснежные зубы, взгляд был направлен в невидимые дали. Я любезно улыбнулся, глядя на ее лицо, и ее ладони немедленно вспорхнули над моими губами, а пальцы начали водить по ямочкам на моих щеках. Я всегда использовал их в полной мере. Когда ее левый большой палец скользнул к выемке на моем подбородке, улыбка Амелии стала шире.
– У тебя ямочки на щеках и выемка на подбородке.
– Мама уронила меня в детстве, и мое лицо серьезно пострадало. Что тут скажешь?
– А-а, понятно, – ее рука поднялась выше и провела по моей переносице. – Тут та же история? – Амелия коснулась шишки, которую я получал снова и снова.
