Тот улыбнулся.
— Я люблю тебя.
— Но я тебя не люблю.
Харитон опустил голову.
— Мне все равно, — глухо прошептал он. — Просто будь со мной, и я спасу тебя от завтрашнего позора. Лошади уже запряжены — решайся.
Женщина молчала. Туземец поднес факел к лицу, и она увидела, как ходят желваки под его скулами.
— Я ведь только из-за тебя, Светлана, в поместье остался. Если б не встретились, сейчас в Петербурге жил бы, по дворцам расхаживал бы, с царем за одним столом сидел. А вот застрял тут, в деревне дремучей — только чтоб тебя видеть. Хоть редко, хоть издали.
Он бухнулся на колени перед клеткой.
— Ты нужна мне — слышишь? Нужна, как воздух. Жить без тебя не могу. Все время о тебе одной думаю. Сжалься!
Женщина печально вздохнула:
— Любовь — не милостыня, ее из жалости не подают. Нет, Харитон, никуда я с тобой не поеду. Завтра стерплю мученический стыд, коль на роду такая участь написана. А уж после с Васенькой свой вдовий век коротать буду. Не могу я без любви с кем-то жить, пойми ты это.
Туземец скрипнул зубами. Он до последнего момента был уверен, что Светлана, в ее теперешнем жалком положении, обязательно согласится на побег. Но нет — она ему отказала. Снова отказала!
Зло сверкнули черные глаза. Вскочив с колен, Харитон молниеносно выбросил вперед руку и ухватил Светлану за шею. Женщина забилась в клетке, как испуганная птица. Она цеплялась за жесткие пальцы туземца, пытаясь оторвать их от своего горла. Широко открывая рот, надеялась вдохнуть хоть немного воздуха. Нет, ничего не получалось — Харитон все сильнее сжимал пальцы, душа свою жертву. Светлана обмякла, ее глаза закатились. Женщина начала терять сознание. Какое-то время туземец с явным наслаждением наблюдал за ее мучениями, а затем резко притянул к себе. Теперь их разделяла только железная решетка. Взгляды Светланы и Харитона встретились.
— Ты будешь моей или отправишься на тот свет, — прошипел туземец прямо в лицо умирающей женщине.
В отчаянии, понимая, что смерть уже совсем близко, Светлана в последний раз рванулась из цепкой хватки. И — о чудо — у нее получилось освободиться! Женщина быстро отползла к дальней стене клетки, где туземец не мог ее достать.
— Убирайся, — прохрипела она, с ненавистью глядя на своего мучителя. — Пошел вон, басурман проклятый!
Харитон на секунду застыл. В следующее мгновение его лицо приняло абсолютно спокойное выражение, на губах расплылась кривая усмешка.
— Фи, мадам — какой моветон, — произнес он таким обыденным тоном, будто только что не душил женщину, а играл с ней в шахматы. — Разве пристало слова эти относительно человека использовать? «Пошел вон!» Так только собак гонят. Помнишь, Светлана, как в день смерти наследника ты Лютого прогоняла? Теперь вот и со мной так. Неужто я для тебя не лучше пса?
