— Чего пришел, басурман? Посмеяться?
Туземец отрицательно мотнул головой.
— Я пришел спасти тебя.
Светлана молчала. Проведя в клетке несколько дней, она совершенно пала духом. Женщине хотелось только одного: хоть ненадолго вырваться из заточения и прижать к груди своего ненаглядного сыночка.
— Утром тебя выпустят из погреба, — словно прочтя ее мысли, сказал Харитон.
Кормилица встрепенулась.
— Правда? — спросила она, еще не до конца веря своему счастью. — И я смогу увидеть сына?
— Прежде понесешь наказание, а уж потом, наверное, можно будет.
— Наказание? — ахнула Светлана. — Какое еще наказание? Я уже, почитай, неделю в темном погребе сижу. Одну воду пью, еды не дают вовсе. В клетке, как дикий зверь, обитаю. По ногам-рукам связана. Обрили наголо, как девку непотребную. Да разве это не наказание, скажи? Нечто мало?!
Харитон неопределенно пожал плечами.
— Барину виднее…
Женщина осторожно тронула туземца за рукав.
— А ты знаешь, какое наказание мне Петр Николаевич назначил? — спросила она хриплым от волнения голосом.
— Знаю. Тебя завтра привселюдно выпорют розгами у позорного столба.
Светлана в ужасе отшатнулась.
— Выпорют розгами?!! Но как же Елизавета Андреевна позволила? Неужто не заступилась за меня, рабу ее верную?!
— Графиня ничего не знает о том, что происходит в поместье. С самых похорон она не выходит из своей спальни. Мечется в горячке, оплакивая умершего сына.
Кормилица молитвенно воздела вверх связанные руки.
— О, Господи, за что посылаешь такие муки тяжкие? — воскликнула она. — Знаешь ведь, что неповинна я в смерти Илюшеньки. Дай же силы пережить завтрашнее испытание и снова увидеть мальчика моего, Васеньку. На тебя одного уповаю, больше помощи ждать не от кого.
Туземец смотрел на молящуюся. Даже сейчас — в рубище, обритая наголо, в грязной клетке, она была для него самой прекрасной женщиной на свете.
— Я пришел сюда, чтобы помочь тебе, — произнес Харитон, едва Светлана умолкла. — Если сделаешь так, как я скажу, то избежишь наказания.
Кормилица недоверчиво на него покосилась.
— Я достану ключ от клетки, — продолжал туземец, — выведу тебя из погреба, мы сядем в карету и навсегда уедем из поместья. Никто нас не найдет — поверь мне.
— А как же Вася? — всполошилась женщина. — Я без сына никуда не поеду.
— За него не тревожься, — успокоил Харитон. — Мальчик сейчас у сторожа на конюшне. Перед уездом мы его заберем.
Светлана всмотрелась в черные раскосые глаза.
— Почему ты делаешь это для меня? — спросила она туземца.
