Старичок состроил просительную рожицу:
— Когда же вы меня уважите — когда свой знаменитый ванильный пудинг приготовите?
— Ох, Эммануил Венедиктович, на днях обязательно ваш заказ выполню, — пообещала кухарка. — Только теперь небольшую порцию состряпаю. А то ведь помню, как в прошлый раз вы пудинг поглощали — чуть не лопнули, и живот у вас три дня болел.
— Вы стряпайте-стряпайте, а со своим животом я как-нибудь договорюсь, — уверил ее Быстрицкий.
Оба рассмеялись. Семен Семенович, сидевший с каменным лицом с момента появления кухарки, скривился в недоброй ухмылке.
— Шли бы вы, Ольга Михайловна, на рабочее место, да занимались своими прямыми обязанностями, — прервал он веселый диалог.
— Да-да, конечно, — разом поникла женщина. — Уже ухожу, извините.
И она торопливо скрылась за дверью кухни. Следом поспешила и Настя.
В столовой воцарилась напряженная тишина — Виктории не хотелось больше здесь находиться.
— Семен Семенович, — обратилась она к банкиру. — Я, с вашего позволения, немного прогуляюсь. Нужно голову проветрить перед работой в архиве.
Тормакин сухо кивнул.
— Я с вами, дорогой профессор, — пискнул Эммануил Венедиктович, соскальзывая со стула.
Очень уж он боялся оставаться наедине с раздраженным банкиром.
Вика и Быстрицкий направились через сад к воротам. Девушка с нескрываемым восхищением рассматривала попадавшиеся на пути мини-водопады, мостики из тростника и, конечно же, идеально ухоженные розовые кусты. Трудно было поверить, что с садом управляется всего один человек.
— А вы хоть раз видели этого таинственного китайца? — поинтересовалась Виктория у старичка, вышагивающего рядом с ней по дорожке.
— Чжао Ли? Конечно, видел, — закивал пушистой головой Эммануил Венедиктович. — Он каждую ночь в саду торчит. Я когда этого китаезу впервые из окна своей спальни заметил, чуть в обморок не хлопнулся. Думал, привидение между деревьями летает! А потом присмотрелся — садовник, оказывается, дождевик на себя напялил и ходит, кустики подстригает… С тех пор я всегда шторы перед сном закрываю — от греха подальше.
И Быстрицкий суеверно поплевал через левое плечо.
Они вышли за ворота и оказались на круглой площади с памятником. В дверях кафе, расположенного у постамента, виднелась уже знакомая Вике тучная продавщица с кульком семечек.
— Здравствуйте, глубокоуважаемая Марь Петровна, — расплылся в улыбке старичок. — Как живете-можете?
— А как можем — так и живем, — хохотнула в ответ продавщица. — Вам, Эммануил Венедиктович, как всегда?
