— Я бы убил Хамыца, но меня удержала одна мысль. Вернее, это была мания, потому что мыслить я тогда не мог.
— Какая еще мания?
— Тебе с Зауром бабушка Кудухон никогда не рассказывала сказку о селении, где жители ежедневно хоронили своих земляков, отравленных ядовитой водой?
— Что-то не припоминаю!
— Так вот, Миха: был такой аул с единственным родником. Вода в нем была чистая, прозрачная, холодная, но беда в том, что один раз в сутки течение несло яд, и никто не знал ни об источнике яда, ни о времени, когда он выделяется. Пить отравленную воду, конечно, никто не хотел, но аул окружала безводная пустыня, и, не выпив воды из родника, аульчане хоронили бы не по семь, а семь раз по семь погибших от жажды. После долгих раздумий жители пришли к вещунье за советом, а она им: «Люди добрые, искоренять зло нужно с головы, а вы ему отсекаете хвост». Какую еще голову искать, когда вода вытекает из черных скал, что возвышались перед глазами? Так думали несчастные аульчане, но среди них был человек, который в один день похоронил всех домашних и любимую девушку, на которой хотел жениться. Приходит парень к старой вещунье и спрашивает: «Как пройти через порог?» Вещунья удивилась, откуда, мол, он знает про порог? «Видно, ты парень с головой, но если в сердце твоем нет зла, то не ходи. Все равно не пройдешь!» Парень пожаловался, что его гложет скорбь по любимой девушке и сжигает гнев на сатанинскую силу. «Тогда постучи семь раз копьем над тем отверстием черной скалы, откуда льется вода, и крикни во весь голос: «О Хурзарин[19], помоги мне вернуться туда, откуда меня послал всемилостивейший Кафкундар сосчитать убиенных ядом!» А оказывается, дракон Кафкундар поедал отравленных людей и раз в сутки испускал яд этой еды… Выполнил юноша совет ведьмы, и разверзлась перед ним черная скала. Проскочил рыцарь в латах, на буланом коне через порог и видит: за порогом, в самом чреве черных скал, у самых истоков родника лежит дракон, отравляющий воду… Ну, кончается так, как все сказки. Может, ты вспомнил ее?
— Вспомнил, Хадо.
— Как ни странно, зло помутило мое сознание, но оно толкало меня не к Хамыцу. Где-то мерцала мысль, что истоки яда не в Хамыце, что он лишь жертва заносчивости и больного самолюбия, потому что все мальчишки рождаются одинаковыми… Мысль не моя, в этом меня уверил Таймураз… в людях он разбирался лучше меня. Понимаешь, Миха, я гнался за Хамыцом, а в ушах гремел голос Таму: «Ха-до-о-о! Куда ты? Вернись!.. Ты все перепутал!»
