Петр Ипатьевич прищурил глаза, у него от волнения дрожали губы.
— Давеча тесть твой, Сергей Архипович, стал у своего станка и никого не подпускает: «Не дам станок из земли вырывать и сам отсюда не уйду! От беды бегать с малолетства не приучен. Беда всегда в спину бьет, а коли в глаза смотришь, она хвост поджимает». Видишь ты, как тяжело рабочему завод покидать. — Он понизил голос: — Может, и у меня винтовку взять руки чешутся. Может, и мне остаться охота. Да нельзя! Приказа такого нет.
— Конечно, остаться — приказ подай, да со всеми печатями! — с каким-то беспощадным сарказмом проговорил Николай.
Петр Ипатьевич сжал кулаки, презрительно сощурился.
— Не ломайся, слышь? Героя из себя не выкомаривай! Тестом жидковат! — старик резко повернулся и пошел злой, прыгающей походкой. Николай побледнел. Отец обидел его. Но ведь и он задел старика!
Садясь в трамвай, Николай с грустью взглянул на широкие, приземистые корпуса завода.
«Беда всегда в спину бьет», — вспомнились слова Сергея Архиповича, не дававшего вырывать свой станок.
* * *
Николая вызвал директор. Он был очень возбужден. Николай уловил это по гневным ноткам в голосе Мишина. Семен Павлович немилосердно дымил трубкой, перебрасывая ее то в левый, то в правый угол рта.
— Ваше настроение явилось для меня неожиданным.
— Я хочу защищать свой город, — перебил Мишина Николай, желая сразу оборвать неприятный разговор.
— А заводу он чужой, ваш город? Посмотрите, как вырывают рабочие из фундамента станки, взгляните им в глаза, и вы поймете, что значит для завода Ленинград. Но завод умеет сжимать сердце в кулак, если этого требует партия, а вы не умеете… так! — Мишин говорил о заводе, как о живом человеке, и в его словах завод мыслил, грустил, радовался.
— Гитлеровцы подходят к Ленинграду, а завод уходит…
— Вы близоруки! — Мишин сразу осекся, увидев очки Николая. — Вы политически близоруки, хочу я сказать. Мы эвакуируем заводы на Волгу, на Урал, чтобы оттуда ими бить фашистов.
Николай молчал. Смотрел в окно, будто хотел разглядеть там нечто очень важное. На лице резко обозначились угольники скул. Потом медленно снял очки.
— Возможно, — сказал он глухо. — Я мыслил изолированно…
— Вот именно! — уже веселей проговорил Мишин. — Каждый из нас — частица завода, и судьба завода — наша судьба. Поедем в Обком партии, Николай Петрович, там хотят с тобой познакомиться поближе.
В машине они все время молчали. Мишин вел автомобиль легко и плавно, точно всю жизнь сидел за рулем.
