— Садитесь.
Прокоп ввалился в машину боком, отодвинув пустой, глухо загудевший бидон.
— Паняй! — скомандовал, дыхнув дымом в затылок заскучавшей старухе.
Уже и не вспомнить ей, когда еще было такое радостное застолье. Да все мирком, да все ладком. И внучка ласковая, и невестка услужливая. И парить и жарить помогали, столы накрывали, гостей встречали-привечали. Даже просили ее:
— Вы, бабушка, посидите, отдохните, без вас управимся.
Но как же тут усидеть, коли ноги сами носят то туда, то сюда: то в погреб, то в кладовку, то в сарай, то в клетушку. И одно надо, и другое необходимо, и третье требуется. Оно, конечно, не грех бы все переложить на плечи невестки, а самой посидеть на диване рядом с сыночком, погладить бы его взявшуюся ранней сединой голову, положить ему на грудь ладонь. Может, и отошла бы душой, отогрелась. А то ведь годами одна-одинешенька, поговорить не с кем, разве что с котом и собакой. Люди — каждый в своих делах и печалях, кому пожалуешься, если у них своей жали достаточно. Чаще всего так и ходишь одна, перемогаешься, в себе самой все глушишь. Потому, видать, там, внутри, все черным стало, будто сажа осела на стенках. А теперь, когда и так хорошо, и так светло от приезда дорогих гостей, теперь и народу понашло, даже не знаешь, куда и как посадить.
Один стол взяли у соседей да своих два составили. Стулья, табуретки, скамьи собрали. У стены положили на две опоры вершковую доску — царское сиденье. Там женщин разместили: они не курят, им не вставать, не выходить во двор с цигарками. Добыли необходимое количество и ложек, и вилок, и стаканов. Получилась ладная застолица.
— Ну, слава богу, — сказала сама себе хозяйка, — все как у людей. — И посмотрела выразительно на сына: мол, ты здесь хозяин, ты самый большой человек — гордость села, тебе и первое слово.
Анатолий Федорович принял материнское благословение, встал, широким жестом пригласил начинать праздник.
— Бабоньки, красавицы наши ненаглядные, угощайтесь, как говорится, чем богаты, тем и рады. И вы, мужики, не отставайте: что на столе — все ваше.
Женщины заулыбались, застеснялись, обмахиваясь платочками или давя их в кулачках, загалдели обрадованно:
— И-и-и… Натоль Федорович, вы скажете так скажете!
Мужчины степенно закхекали, вставляя свое многозначительное:
— Как же!.. Человек кое-где побывал, кое-чего повидал, научился обхождению.
Хозяин добавил уже сидя:
— Спасибо вам, что пришли! Спасибо, что не забываете мою матушку, не оставляете ее в беде…
