Золтан временами посматривал на девушку; на мгновение их взгляды встретились, словно у заговорщиков. Золтан тут же отвел глаза, чтобы не рассмеяться. За столом никто, кроме Ютки, этого даже не заметил. А она, слегка прикусив губку и широко раскрыв глаза, удивленно и с полной серьезностью уставилась на него. Ее лоб снова прорезала задумчивая складка: она, видимо, не понимала, почему этому юноше так весело.
Ужин был давно съеден, а тягостный вечер все никак не кончался. Взяв высокую круглую жестяную банку с табаком — когда-то в ней хранился китайский чай чикагской упаковки — Турновский скрутил цигарку и угостил парней. Постепенно кухня наполнилась тонким голубоватым дымком.
В тот вечер во всех домах и бомбоубежищах Будапешта люди говорили об одном и том же…
— По-моему, все это может затянуться еще на три-четыре месяца, — произнес инженер, откидываясь на спинку стула. — Но уж если мы выживем, то я больше никогда не буду знать подобных забот. Русские обеспечат меня и маслом, и молоком, и всем остальным, стоит мне только предъявить им свою переписку со швейцарцами и с фирмой «Манчестер Стил»…
Золтан досадливо откинул назад волосы, упорно спадавшие ему на лоб после вчерашней ванны.
— Но с чего вы взяли, что еще четыре месяца?.. Этого не может быть!
— Сынок, мы же окружены! — Своим длинным пальцем Турновский описал в воздухе круг. — Немцы в безвыходном положении, им остается только сражаться до последнего патрона. А русские? Ведь они будут обстреливать каждый подвал, в котором обнаружат хоть одного немца. И те, и другие — настоящие фанатики!
— Дядюшка Тото, почему вы говорите только о немцах и русских? А разве венгры не в счет?
Инженер развел руками:
— Ты же понимаешь, сынок, мы теперь находимся в районе боевых действий — на Будапештском театре германо-русского фронта. Нам нужно прятаться и ждать, пока линия фронта не переместится дальше.
— Правильно, фронт отодвинется… но мы-то останемся. Нам здесь жить. А если тем временем Будапешт сровняют с землей и опустошат всю страну?..
— Ты абсолютно прав, такое вполне может произойти, но ведь ни немцы, ни русские с этим считаться не будут. — Турновский пускал к потолку колечки дыма и внимательно следил, как они поднимаются кверху. — Но, скажи, пожалуйста, что мы можем сделать? При осаде Киева, например, у русских в городе оставались свои люди. Если осадят Франкфурт или Лейпциг, тогда и немцам придется обороняться в собственной стране. Они, конечно, постараются по возможности пощадить свой город. А до Будапешта и немцам, и русским нет никакого дела, здание Парламента или Рыбачий бастион для тех и других — это всего-навсего опорные пункты. Следовательно, здесь они разнесут все до последнего камня. Думаю, что и мосты все взорвут…
