— Смогу. Если ты мне поможешь.
— Я? — съежился от ужаса надзиратель. — Да ты что, Страуд, опомнись. Не припутывай меня, нет!
— Помоги, надзиратель, не пожалеешь! Если я возьму верх над королем, будет и твоя победа. Твоя победа и твоя заветная тайна. Самое счастливое воспоминание в твоей жизни. — Страуд был воодушевлен. Он нашел ключ. Он знал, что слабость надзирателя — разводить философию. — Отныне ты никого не будешь бояться. Ты и меня перестанешь бояться. Ты станешь сильным человеком. Очень сильным. Ты победишь не только короля, но и меня. Потому что мне придется воспользоваться твоей помощью.
— И может быть, после этого я еще лучше стану служить королю, — неуверенно вставил надзиратель.
— Да, надзиратель. Ты еще больше станешь любить своего короля, — продолжал с жаром Страуд, — потому что будешь знать, что победил его. И никто ничего не узнает.
— А ты пожизненно заключенный. Тебя нет. Не существуешь. Ты труп! — Глаза у надзирателя заблестели. — Ты не в счет, я полностью застрахован. — Он поверил, что наконец-то он действительно возьмет верх над Страудом. И, воодушевленный этим, спросил нетерпеливо: — Что я должен сделать ?
— Помнишь дом, где мы с тобой были?
— Помню, как же. Этот дом чуть не положил конец моей карьере. Мое счастье, что врачи тебя спасли.
— Пойдешь туда, узнаешь адрес женщины по имени Гера, разыщешь ее и приведешь ко мне.
— Только-то?
— Да. От тебя ничего больше не требуется.
— Прямо сейчас и пойду. — Он пошел было к двери, но вдруг что-то вспомнил, вернулся и зашептал Страуду на ухо: — За дверью тебя ждет твой новый надзиратель. Это ничтожество смотрит на меня свысока, потому что его тюрьма самая ужасная во всей стране.
За долгие годы заключения Страуд прочел множество ненужных книг, у него появилась масса ненужных познаний, куча ненужных сведений. Все это беспорядочно, балластом накапливалось у него в памяти. Так, например, он назубок знал историю права. Во время разговора с надзирателем ему вспомнился один закон, и он решил непременно его обыграть. Дело в том, что территория этого штата некогда принадлежала Франции. Законы для жителей этой территории были учреждены известным парижским договором. Положения договора безусловно обязана была принять любая страна, в чье владение входил штат.
Страуд быстро нацарапал что-то на листе бумаги и стал ждать Геру. Он убеждал себя, что волнуется перед предстоящей встречей. На самом же деле никакого волнения не было. Было просто нетерпение. Если бы Гера пришла в другой раз, у него бы непременно от волнения колотилось сердце. Но сейчас им владел один лишь неистовый азарт. Гера для него сейчас была орудием, с помощью которого он должен был одурачить короля и расстроить его планы, пока что Страуду не до конца ясные. Ничто сейчас для него не имело значения — ни Гера, ни даже весьма конкретная угроза быть переведенным в другую тюрьму, что лишило бы его возможности работать. Важно было одно — одолеть короля, вслепую помешать ему. Самым главным сейчас была эта абстрактная победа. Его глаза блестели от предвкушения близкой игры, руки лихорадочно дрожали, и от напряженности перехватывало дыхание.
