Гурко опустил вилы.
— Хочет жать! Ни колоска не дам тебе срезать на моей ниве. Ты еще меня узнаешь!
— О чем спорите, о ниве, что ли? Если о ниве, послушайте, что я вам скажу. Вместо того чтобы хвататься за вилы да колья, идите к судье. Есть ведь у нас суд. Пусть он присудит, кому владеть Мырзяновым долом.
— Пойду. И в суд пойду! Я прогоню его отсюда, выселю из Сырпицы!
— Что я тебе сделал, брат, почему ты хочешь меня выгнать? — спросил с горечью Никола, гнев которого уже остыл.
Он вернулся в избу и долго там возился. Наконец вышел с сумой через плечо и зашагал к воротам. На улице Николу догнала его невестка Недялка с караваем хлеба в руке.
— Никола, деверек, возьми хоть хлебушко…
— Не нужен мне ваш хлеб, он мне поперек горла встанет…
— Не надо так, деверек…
— Оставь его, коли не хочет! — крикнул Гурко, который возился подле телеги. — Пусть проваливает, пусть бродит голодный, как пес! Какой он мне брат! Пусть шею себе сломает!
— Ох, так и выгнал парнишку! — покачала головой Гурковица, не сводя глаз с путника, который шагал, опустив голову, вдоль садовой изгороди из терновника.
Гурко повертелся во дворе и, вместо того чтобы запрячь лошадь в телегу и отвезти дымящийся навоз на ниву, ввалился в избу, надел новое платье и объявил:
— Я еду в город, чтобы начать дело. Вернусь ночью.
— Ты сошел с ума! — бросилась ему навстречу Гурковица.
— Уйди с дороги! — закричал Гурко, замахнувшись.
Жена шарахнулась от него в испуге.
— Ах ты змей подколодный! Задумал дело начать. И против кого же? Против родного брата!
Гурко хлопнул дверью, ничего ей не ответив.
Миновала весна. Стало припекать летнее солнышко. Налились плоды на персиковом дереве и пригнули ветви прямо к окну опустевшей Николовой комнатки. Под стрехами ласточки высиживали птенцов. Пожелтели зеленые ковры, разбросанные по склонам холмов. Нагнули головы хлебные колосья. Заворковала горлица в Мырзяновом долу. Закачались маки на межах. Кузнец Марин наточил серпы. Собрался жать и Гурко. От Николы не было никаких вестей. Исчез, потерялся где-то на пыльных дорогах Фракии. И вдруг как раз накануне жатвы в ворота к Гурко постучал рассыльный из общины. Он принес две повестки в суд: одну — Гурко, другую — Николе.
— Завтра отправлюсь! — сказал Гурко, прочитав повестку.
— Куда? — спросила Недялка.
— В суд.
— А кто в поле будет работать?
— Поле подождет. Через два-три дня вернусь.
— Да пропади он пропадом твой суд! Не ходи, Гурко! Останься, лучше хлеб уберем. Люди торопятся, чтоб как можно быстрей управиться, а ты вдруг в суд собрался!
