Продолжение воспоминаний Ирины Дмитриевны
Я постучала чуть слышно. Володя сразу открыл дверь и впустил меня в комнату. Я в изнеможении упала в кресло.
— Вот и молодчина! — сказал Володя вполголоса и рассеянно потрепал меня по голове. — Слушай, Ирина… Как мне трудно говорить с тобой!.. А нужно.
— Почему трудно, Володя?
— Трудно потому, что ты — куколка, тепличное растение… Я, конечно, сам очень виноват, что ты такая. Я слишком надолго оставил тебя во власти их всех.
— Я не понимаю, о чем ты, Володя, — прошептала я. — Я думала, ты мне расскажешь о нашем папе! Расскажешь?
— Расскажу, Иринка. Но сначала расскажу о себе. — Володя начал ходить по комнате. Потом остановился передо мной.
— Няня, по-видимому, подозревает правду, сестренка. Я большевик.
Я вскочила с кресла, глубоко возмущенная.
— Зачем ты шутишь сейчас, Володя! Как не стыдно — смеяться надо мной! — голос мой сорвался.
— Я не шучу, Ирина, — сказал Володя очень серьезно, — я большевик. Уже больше года, как я вступил в партию.
— Ты? Нет! Неправда! — крикнула я.
— Правда, Ирина. И я горжусь этим.
— Володя, зачем ты пугаешь меня? Ты! Ты, мой Володя, — бунтовщик?! Разбойник, грабитель?! Нет!
Володя усмехнулся.
— Так, по-твоему, большевики — разбойники, грабители?
— Все так говорят! Бабушка и доктор, и няня, и все знакомые! Все! Все!
— Все? — Володя сел в кресло, взял меня за руки и притянул к себе. — Да, все, кто тебя окружает, Ирина. Но это неправда. Народ этого не говорит.
— Народ? Какой народ?
— Какой народ? Солдаты, рабочие, крестьяне.
— Так они же все бунтовщики! — перебила я Володю. — Солдаты не хотят воевать, а ведь должны мы довести войну до победного конца! Рабочие не хотят работать, а крестьяне…
— Довольно, Иринка! — строго перебил меня Володя. — Ты же, как попугай, повторяешь то, что говорят взрослые. А у тебя своя голова есть? Или нет?
— Володя! — обиделась я.
Володя вскочил и взволнованно прошелся по комнате, ероша волосы.
— Черт знает! Какую я ошибку сделал, что так поздно за тебя взялся! Как успели искалечить тебя за эти годы!
— Чем же я искалеченная?
— Ты искалеченная, Ирина, — очень убежденно сказал Володя, продолжая взволнованно ходить по комнате. — И в этом виноват я. Но это случайное в тебе. Наносное. Дочь Дмитрия Тарабанова должна быть достойной своего отца!
