Тотчас же там взревел мотор. Машина, взвизгнув на наледи задними колесами, рванула вперед. Тепляков, вскочив, успел послать ей вслед еще две пули. И лишь тогда почувствовал все нарастающее жжение в левом боку, легкое головокружение и тошноту. Ноги вдруг ослабли, и он увидел будто со стороны, как медленно опускается на снег его тело, скользя спиной по раскрытой двери, как поднимается с четверенек Лидия Максимовна, но увидел сквозь обволакивающий его туман. Прошло какое-то время, из тумана выплыло испуганное лицо, несколько раз беззвучно открылся ярко-красный рот, затем над ним склонились другие широкие женские лица, их синие халаты охватывали узкое пространство, в котором метались какие-то тени. Его о чем-то спрашивали, но до его сознания не доходил смысл этих вопросов. Потом его подняли, потревожив рану, острая боль охватила все тело, над головой проплыл белый потолок «Скорой», и черный туман поглотил его окончательно.
— Вам очень повезло, молодой человек, — говорил пожилой доктор в голубом халате и голубой же шапочке, возвышаясь над Тепляковым. — Пуля, судя по всему, срикошетила и плашмя ударила в ваше ребро, как раз напротив сердца. При этом почти переломила ребро пополам. Да так там и застряла. Ребро мы скрепили шиной, рану зашили. У вас был сильный болевой шок. Иногда в таких случаях останавливается сердце: ему ведь тоже больно. Вот ваша пуля. На память. Я думаю, следствию она не понадобится: у него и без нее этих пуль хватает. — И доктор протянул Теплякову кусочек сплющенного металла.
— Спасибо, доктор, — поблагодарил Тепляков, разделяя слова на слоги, стараясь дышать ровно и не слишком глубоко, чтобы не тревожить рану.
— Я смотрю, на вашем теле и без того хватает боевых шрамов. Служили? — спросил доктор, проследив, как Тепляков осторожно засовывает пулю под подушку.
— Служил.
— Оно и заметно. Я тоже служил. Таких, как вы, в Афгане и Чечне прошло через мои руки сотни. Поправляйтесь. Если не будет никаких осложнений, мы вас выпишем дня через три-четыре. Долечиваться будете дома. Есть кому за вами присмотреть?
— Найдется. Спасибо, доктор. Давно я здесь?
— Со вчерашнего вечера. Без малого пятнадцать часов.
— Мне никто не звонил?
— Не знаю, не знаю, голубчик. Это не по моей части. Если у вас был мобильник, то его забрала милиция. То есть, простите, полиция. — И проворчал с презрительной усмешкой: — Некоторым господам кажется, что от перемены мест слагаемых сумма непременно должна измениться в сторону увеличения. Кстати под дверью давно сидит следователь, ждет, когда вы очнетесь. Сможете с ним поговорить?
