— А что мой предшественник? — спросил Тепляков. — Вы говорили, что он проворовался.
— А-а! — махнул рукой Павел Сергеевич. — Ну да, говорил! Потому что был обвинен в краже, торговле наркотой и попытке изнасилования малолетки. А в действительности принял не ту сторону. Не сориентировался в обстоятельствах. Попал под влияние Мих-Миха. Вместе пили, вместе девок портили. Когда их застукали, Мих-Мих все свалил на него. А сам откупился. Такие вот, брат, дела. — И засуетился, заспешил. — Ну, все! Время-то вон уж сколько. До дому-то доберешься, или подбросить?
— Доберусь: трамваи еще ходят. Вы только назовите мне номер дома, этаж и квартиру. В темноте я там ничего не успел разглядеть.
— А хозяйка что?
— Велела у вас спросить.
— А-а. Ну тогда записывай.
— Я так запомню.
— Бульвар Свободы, 8, квартира 84. Дальше ты сам знаешь, что и как.
— Спасибо, Павел Сергеевич, — попрощался Тепляков, но вдруг остановился, спросил: — А как фамилия Михал Михалыча?
— Что, не сказали? Дела-аа! А фамилия у него Укутский. Ну — до понедельника! — И, спохватившись: — Да, у меня два билета в оперетту. Не хочешь сходить?
— На когда?
— На завтра, на девятнадцать тридцать. Принесли тут, понимаешь ли, а у меня жена приболела.
— Давайте. У меня завтра выходной.
— А-ааа. Ну, тогда приятного выходного.
В квартире Яловичевых все давно спали, и лишь Машенька ворочалась с боку на бок. В ее головке возникали всякие ужасные картины, какими набиты под завязку многие телепередачи. То она представляла себе, как ее Юрочка, сидя за рулем машины, врезается лоб в лоб в другую машину, которая на огромной скорости выскочила на встречную полосу. Обе машины крутятся на дороге, сталкиваясь то с грузовиком, то с автобусом, то с легковушками. Вот все встало, слышны вопли аварийных сигналов, и она видит своего Юрочку, уткнувшегося окровавленной головой в рулевое колесо, — и сердце Машеньки бьется так часто, словно она долго-долго бежала вверх по лестнице, а по щекам текут слезы.
То ей вдруг представится, что на таинственного Юрочкиного подопечного напали вооруженные бандиты, и Юрочка — он ведь такой честный и самоотверженный! — закрывает того своим телом, при этом у него нет ни бронежилета, ни пистолета, и все это случилось так неожиданно, что… что… — и сердце Машеньки замирает и проваливается в бездну от ужаса.
Наконец она не выдерживает, накидывает на себя коротенький ситцевый халатик, берет с тумбочки свой «накрученный» мобильник, подаренный ей опять же Юрочкой, сует в темноте ноги в шлепанцы и идет на кухню. Осторожно прикрыв за собой дверь, она нажимает на слово «Юра» и ждет, затаив дыхание.
