— Извините, Михал Михалыч, но свои обязанности я знаю, — ответил Тепляков, дернув головой, как от удара. Однако ручку чемодана все-таки перехватил и, нарушая все инструкции, пошагал к выходу, слыша за спиной пыхтение своего шефа.
Тепляков шел, стараясь подавить в себе обиду и злость и ни о чем не думать. При этом — исключительно по инерции — обшаривал глазами ближайшее пространство, вглядываясь во всякого, кто оказывался в этом пространстве. Но ничто не задерживало его внимания, и до самой машины он шел так, будто это он сам прилетел откуда-то и все остальное его не касается.
Умная машина при его приближении сама замигала фарами, словно радуясь возвращению своего хозяина. Тепляков открыл заднюю дверцу, но Михал Михалыч садиться сзади отказался. Тепляков пожал плечами: не начинать же прямо здесь объяснять подшефному, где тот должен сидеть и почему. Подождав, пока Михал Михалыч втиснет свои телеса в утробу машины, он поставил в багажник чемодан, сел за руль и тронул машину с места. Но, не проехав и десяти метров, остановился, заметив, что Михал Михалыч сидит, откинувшись на спинку кресла, и не думает пристегиваться ремнем безопасности.
— Шеф! — произнес бесстрастным голосом Тепляков, продолжая смотреть прямо перед собой. — Я буду весьма признателен вам, если вы пристегнетесь.
— Ты давай рули и не суй свой нос не в свои дела! Весьма признателен. — заперхал Михал Михалыч, точно подавившись. — На хрен мне нужна твоя признательность! Бомбу в конверте твою. Гони вперед!
— Я не сдвинусь с места, пока вы не пристегнетесь, — отрезал Тепляков, положив обе руки на руль.
— Да т-ты чо? Ты чо себе позволяешь, щенок? — взвился Михал Михалыч, тяжело поворачиваясь всем телом к Теплякову. — Крутой, да? Да я тебя по стенке размажу! Понял? Рули давай!
На Теплякова пахнуло перегаром. Не отвечая, он достал мобильник, нажал на вызов Лидии Максимовны.
Та откликнулась тотчас же.
— Да, Юра, я слушаю.
— Мы в машине. Шеф отказывается пристегиваться. Может, вы на него повлияете?
— Он что, пьян?
— Похоже.
— Хорошо, — произнесла Лидия Максимовна и отключилась.
И сразу же запиликал мобильник Михал Михалыча.
О чем говорила Лидия Максимовна, Тепляков не слышал. Зато он слышал, что говорил Михал Михалыч, и видел, как тот изменился, превратившись из самоуверенного и наглого человека в напроказившего мальчишку.
— Дуся моя! Ну что ты, что ты? Да я просто так. Ну да, выпил маленько! Но ты же знаешь, как я тяжело переношу эти чертовы самолеты! Бомбу в конверте. Все, Дуся моя! Все! А этого щенка… Хорошо, Дуся моя! Хорошо! Не буду! Черт с ним! Как ты пожелаешь, Дуся моя…
