Вечером Тепляков вернулся в квартиру № 27 с вещами. Комнатка была крохотная, с окном как раз на детскую площадку. Обстановка — под стать комнате: деревянная полуторная кровать, ковер над кроватью, однотумбовый стол у окна, почти такой же, какой стоял когда-то и в его комнате «на том берегу», над столом две полупустые книжные полки, у двери двустворчатый шкаф — и это все.
Тепляков разложил свои вещи, переоделся, сел на кровать, не зная, что делать дальше. Идти на половину хозяйки, где бубнил старенький телевизор, не было никакой необходимости. Перед тем, как окончательно перебраться сюда, он поужинал в кафе, можно было бы почитать, хотя бы то, что стояло на полках, но читать не хотелось, тем более что его вчерашние мечты не шли дальше того, что, как только он устроится на квартиру, то непременно отоспится за все недоспанные часы и дни. Но и спать ему не хотелось тоже.
И тут в дверь постучали.
— Да-да! — откликнулся он, вскакивая на ноги.
Дверь приоткрылась, заглянула хозяйка.
— Вы еще не спите, Юра? Я вам не помешала? — спросила она.
— Нет-нет! Что вы, Валентина Семеновна! Время-то детское.
— А я чай приготовила, — произнесла она. — Подумала: может, и вы захотите. Андрюшку-то я уже уложила. Вы уж не откажите.
— С удовольствием, — откликнулся Тепляков. Спросил: — Ничего, что я в таком виде?
— Да ради бога, Юрочка! Чувствуйте себя как дома!
Пили чай на кухне.
На столе в цветастой тарелке лежали пирожки домашней выпечки, маленькие — с детский кулачок — булочки, блестевшие поджаристой корочкой, смазанной перед отправкой в духовку сырым яйцом. Валентина Петровна потчевала, ревниво следя за тем, как ест ее стряпню квартирант. Тепляков ел и похваливал, вспоминая такие же ревнивые глаза своей матери и то удовольствие, какое разливалось на ее лице от его похвал.
В квартире было тихо, так тихо, будто во всем мире все спало беспробудным сном. Лишь иногда, точно из другого мира, долетали до слуха приглушенное дребезжание трамвая и визг колес на крутом повороте, но едва слышно, так что не верилось в реальность этих звуков.
Тепляков, не вдаваясь в подробности, коротко рассказал о себе. И про свою будто бы невесту: да, имеется, но ей еще надо учиться, а ему, Теплякову, предстоит какое-то время осваиваться со своей работой. О том, что у него за работа, не было сказано ни слова, и Тепляков догадался, что для Валентины Семеновны она не представляет никакого секрета. От нее он узнал, что до пенсии она работала воспитателем в детском садике, работала бы и еще, потому что любит возиться с детьми, да и в садике ее ценили, но после того, как дочь ее, Зинаида, которая живет гражданским браком, родила Андрюшку, работу пришлось оставить. А муж Зинаиды старше ее на четырнадцать лет, пьет, дерется, часто пропадает по нескольку дней неизвестно где, денег домой не приносит, сидит, можно сказать, на шее у жены, а внук — на шее у бабушки, потому что дочка почти ничего на его содержание не дает, хотя работает продавщицей в цветочном магазине и зарабатывает хорошо. А пенсия у нее, у Валентины Семеновны, сами знаете, какая. — такая, что самой бы как-нибудь прожить оставшиеся годы. Вот и приходится сдавать комнату случайным квартирантам. Хорошо еще, что она заключила договор с этим самым «Кристаллом»: квартиранты оттуда — люди все порядочные, уважительные, не пьют, не курят, была даже одна девица оттуда же, и о ней ничего плохого сказать нельзя, а только одно хорошее.
