Оркестр играл не переставая. Официанты, сияя улыбками, разносили все новые и новые блюда.
Парни от смеси шампанского с коньяком осоловели. Не отстали от них и кое-кто из девчонок.
Маша отпила из своего бокала лишь чуть-чуть: она не любила шампанское. К тому же в ее семье, особенно после смерти отца и гибели брата, горячительными напитками не пользовались, а бутылка дорогого вина, как-то принесенная Тепляковым, так и стоит нераспечатанной. Разве что мама выпьет рюмку водки по тому или иному случаю, да и то как-нибудь так, чтобы не на глазах у своих дочерей. Правда, от Дашки иногда попахивает, особенно в последнее время, но это скрывается от мамы со всевозможной тщательностью.
В ожидании чего-то еще особенного, пока официанты убирали со столов и устанавливали новые приборы, начались танцы.
Владька, чувствуя себя здесь не только именинником, но и хозяином, вдруг заорал на весь зал:
— Маш! Яловичева! Первый танец за мной! Учти!
Под аплодисменты остальных он потащил Машу поближе к эстраде, где оставалось немного свободного места. Размахивая руками, велел оркестру:
— Танго! Давай танго, мужики!
И едва запиликали скрипки, крепко прижал Машу к себе и повел, наступая на ноги. Он очень старался, но получалось у него, как всегда, грубо. Он и на уроках классического танца, которые давали у них в школе за небольшую плату, танцевал так же неуклюже и грубо. От него несло перегаром, глаза его блуждали, не находя, за что зацепиться, потные руки мяли Маше талию. Она с трудом выдерживала эту пытку, упираясь локтем в его плечо, продолжая, между тем, улыбаться, будто все идет так, как и должно идти. Владька хотел удержать ее и на следующий танец, но Маша вырвалась и убежала в туалет.
В туалете курили Нинка Ухова и Райка Коваль, две подружки — не разлей вода. Нинка — девка плотная, задастая, толстоногая, с широким плоским лицом. Райка — все наоборот. При этом кофточка у нее едва топорщится на плоской груди. Зато у Нинки груди такие большие, что, кажется, вот-вот разорвут ее прозрачную блузку вместе с бюстгальтером и вывалятся наружу. Нинка слывет последней дурой, мечтающей лишь о скором замужестве. Райка, напротив, учится хорошо и вообще считается девчонкой умной, но и злой на язык. Поговаривают, что их союз замешан на чем-то стыдном, при этом Райка в этом союзе верховодит. Маша в это не верит, потому что… ну как это так? — даже представить невозможно, чтобы вместо Юры оказалась какая-то… Нинка или Райка. Тьфу, да и только!
