— Да, я слышала, что он бросил заниматься живописью, хоть дарование имел незаурядное.
— Да сволочь он, — отмахнулся Стас. — Вот его незаурядность. Крайняя. Ни для кого не секрет, что в Остроухову я был влюблен. Разве только тебе было невдомек, как небожительнице. Но когда я узнал одну вещь, я немного взлетел. Лев Степаныч-то совратил Оленьку Остроухову в тринадцать неполных ее лет.
— Откуда эти жуткие и параноидальные сведения?
— Да он мне сам об этом и поведал. Чтоб я, так сказать, внутренне окреп. Он, ты знаешь, мастер отвратительных и мерзких признаний. Мне же он и рассказал, что Оленька терпеть его не может, третирует, паразитирует на нем и тому подобное. Вот для чего нужны человеку, хотя бы сизой масти, такие откровения? А? Татка?
— Наверно, он шизик. А нормализуется только на этой вот противоестественной стезе. Черпает силы. То-то я думаю, как это он, такой важный исследователь живописи …дцатого века, так лихо умудрился отсидеть? — невозмутимо отвечала Наташа, уписывая лосося, баклажаны, бутерброды с икрой и запивая все это реликтовым, но свежим пивом.
— Татка, ты как-нибудь представляешь страну Парагвай?
— Не-а, разве что через текилу, которой ты нас с Остроумовой потчевал год назад.
— У Левы Степановича там преогромный особняк на побережье. Уже лет десять как. Мои агентурные разыскания этим не исчерпываются. Его мерзопакостная жена имеет особнячок чуть поменьше в Англии.
— Ты завидуешь, Стас. Ревнуешь. Мужичонка он говенный, но сообразительный. Вот и купил сооружения, в которых все равно нечего ему делать. Разве что перелистывать порнографические журналы. Говорят, он объехал весь мир. Для этого была нужна определенная ловкость все же. Смекалка, знание людей. Как ни крути, он какой-то, я бы сказала, лидер в своем поколении. Молодежь к нему, опять же, тянется. Остроухова, например, ты, Леон твой, даже этот чудовищный Сашка Антиквар. С чего бы такая честь сизому Леве престарелому?
— Денег у него до хрена и еще сорок чемоданов, Татка. Ты вот думаешь, что одна ты такая гениальная?
— Да ничего я не думаю, — рассердилась она, — ты мешаешь мне наслаждаться вкусной и не очень здоровой пищей.
— Лев Степанович уже лет двадцать, по меньшей мере, торгует поддельными полотнами. Это такая теневая индустрия звезд. Бабки отстегиваются нехилые, ребята довольны до поры до времени. А потом как-то сами по себе и растворяются. Кто допился до гробовой доски, кто из окна вывалился в состоянии депрессии, кто под автомобиль попал на совершенно пустой дороге. Не думаю, что Сизый причастен к этим трагическим происшествиям. Это происходит как-то само собой.
