Ни одно из этих слов не прошло мимо слуха стоявшей рядом первой сплетницы Севильи, высокопоставленной дамы, опиравшейся на руку недавнего пациента доктора Лосады, известного своим богатством канонника. Вероятно, это и было целью добрейшей донны Инесс.
Карлос посмотрел на неё полным благодарности взглядом.
— Никакая перемена общественного положения, сеньора, не может заставить меня забыть доброту моей прекрасной кузины, — с лёгким поклоном ответил Карлос.
— Дочка вашей кузины, — вмешалась дама, — раньше пользовалась Вашей любовью и благорасположением, но теперь, видимо, и для Вас, как и для всех прочих, значение будет иметь только сын. Бедная малышка Инесс, это милое создание теперь отступает на второй план. Хорошо, что у неё есть мать!
— Для меня было бы большой радостью возобновить знакомство с милой донной Инесс, если это конечно угодно её матери.
Видимо, именно это и хотела услышать донна Инесс- старшая.
— Ну что же, в таком случае идите наверх и направо, амиго мио, — быстро проговорила она, указывая ему направление веером, — я пошлю к Вам ребёнка.
Карлос подчинился. Довольно долго он в ожидании ходил взад и вперёд по прохладному холлу, отгороженному от дворика мраморными колоннами и задрапированному бархатными портьерами. Как испанцу, жившему среди своих земляков, ему не слишком удивительно было долгое ожидание.
Наконец он решил, что кузина о нём забыла, однако он ошибся — по полу прокатился ярко раскрашенный слоновой кости мяч, одна из портьер раздвинулась, и вдогонку за игрушкой резво вбежала маленькая донна Инесс. Она была здоровым весёлым ребёнком двух лет. Инесс была очень красивой, хотя монашеская одежда мало способствовала тому, чтобы эту красоту подчеркнуть — во время её тяжёлой болезни, которую так успешно вылечил доктор Лосада, мать дала пресвятой деве обет не надевать на неё другой одежды, кроме монашеской.
Вслед за девочкой вошла не её строгая старая няня, а красивая девушка лет шестнадцати, чёрные глаза которой из-под длинных ресниц бросали на молодого человека робкие, но откровенно восхищённые взгляды.
Карлос любил детей, и теперь облегчённо вздохнул, радуясь возможности хоть на миг сбросить бремя всеобщего отчуждения. Он поднял мяч и зажал его в руке так, что красные его бока виднелись между пальцами. Девочка была не слишком робка, и скоро оба увлеклись игрой. Когда в какой-то миг Карлос поднял голову, он увидел незаметно вошедшую мать, которая смотрела на него такими перепуганными глазами, что сознание горькой действительности тотчас вернулось в душу Карлоса — короткая передышка кончилась. Мяч выкатился из его рук, и лёгким толчком ноги он направил его в дальний угол просторного холла, девочка со смехом побежала за мячом, мать и девушка обменялись взглядами.
