Я вызвался проводить его до вокзала. Попов отказался от горкомовской машины, в автобусе тоже не захотел ехать, только пешком. Мою попытку взять на свои плечи объемистый рюкзак с охотничьими боеприпасами решительно отверг: «Сам донесу, однако, легкий».
Мы шли по воркутинским улицам. Я с трудом поспевал за Виктором Яковлевичем, но признаться в этом было стыдно. Поэтому, чтобы заставить старика идти чуточку медленнее, время от времени забрасывал его вопросами. Когда человек разговаривает, невольно замедляет шаг: не хватает дыхания. Простодушный охотник не догадывался об этом и добросовестно отвечал на вопросы. Да, конечно, ему приятно, что здесь вырос такой большой город и много шахт, не всякому удается добиться, чтобы ему поверили и прислали столько людей за тысячи километров в дикую тундру, вложили такие деньги, провели железную дорогу. Но он только наткнулся на черные камни и написал об этом, любой другой поступил бы так же. Не любой? Ну, понятно, если бы он не побывал на двух войнах и не знал ничего об угле, возможно, прошел бы мимо. Мало ли по берегам рек разноцветных камней. Но город он не строил, шахты не копал — чего о нем писать. Как об охотнике — можно, это дело он знает, несмотря на годы…
— Гляди однако, — на одной из улиц Попов вдруг остановился, — асфальт положили, фонари красивые поставили! Четыре месяца назад проходил тут — не было. Быстро делают!
В Воркуте не сплошная застройка. Между кварталами и отдельными домами там и здесь пустыри. Взглянешь на них — и сразу излюбленное докладчиками сопоставление «вчера — сегодня» приобретает зримую конкретность.
Проводив Попова, я вернулся в гостиницу. Администратор окликнул меня:
— К вам часа полтора назад заходил товарищ, оставил записку, просил позвонить ему.
Записка была лаконичной: «Старик! Я знаю, в прошлый раз ведь ты меня от смерти спас. Твои щедроты оценя, готов вернуть я три рубля. Сашка».
Вот уж кого не ожидал встретить! Правда, мы познакомились именно здесь, в Воркуте, в мой первый приезд. Сашка был корреспондентом республиканской газеты и прибыл на торжества на совершенно законном основании, но без особой, как я понял, охоты: из-за празднества у него срывались какие-то личные дела. И поэтому Сашка был сердит на весь мир. В довершение ко всему, он забыл электробритву, в парикмахерскую ходить не желал, быстро зарос щетиной и надеялся, что высокое начальство, увидев его в таком непотребном виде, вытурит с праздника обратно в Сыктывкар. Но начальству было не до него, и он решил все-таки побриться. Мы жили в соседних номерах, он пришел ко мне за бритвой. Так мы познакомились.
