— Мы токмо своих найдем и мигом вернемся, ей-ей, вернемся, не сомлевайся…
— Я, герцог Карл Бургундский, гроссмейстер ордена Золотого Руна, правом, данным мне, принимаю тебя…
— Хорошо, хорошо, пусть остается…
Пробивающаяся через багровый туман невообразимая мешанина голосов наполняла голову адской болью, каждое слово пронзало мозг словно раскаленное железо.
Из груди сам по себе вырвался надрывный вопль:
— Заткните-е-е-есь!!!
И голоса вдруг стихли, наступила благодатная тишина, со всех сторон начала подступать мягкая обволакивающая темнота, как вдруг громогласным эхом прозвучал торжественный речитатив:
— Король умер, да здравствует король…
А еще через мгновение темнота сменилась ярким ослепляющимся светом.
Вспышка заставила зажмуриться, но почти сразу же глаза вновь открылись.
Клочки алого тумана рассеялись, открыв…
Закопченный бревенчатый потолок…
Пучки сушеных растений на натянутых веревочках…
Узорчатая паутинка…
Рыжий усатый таракан, шмыгнувший в угол…
— Что за… — я снова зажмурился, с силой провел ладонью по лицу, а когда вновь открыл глаза, понял, что ничего вокруг не изменилось.
Небольшая комната, стены бревенчатые, сложенная из дикого камня печка, немудрящая мебель ручной работы: стол, лавки и даже что-то вроде комода. Рамки для сушки чистки шкурок, связка капканов, подбитые мехом лыжи, еще какое-то охотничье снаряжение.
На первый взгляд, обстановка напоминала промысловое зимовье.
Вот только висевший в углу белый докторский халат, пучки сушеных лекарственных растений и фонендоскоп на полке, немного выбивались их общей картинки.
И изящное дамское зеркальце на столе с маленьким томиком в переплете из тисненой кожи тоже.
— Больница? — я глянул на себя и обнаружил, что лежу в одном белье, на топчане застеленном потертой шкурой.
Шкура непонятной принадлежности, возможно с оленя или косули, белье из тонкого, но ветхого полотна, чистое и сильно застиранное. Обычное мужское нательное белье, чем-то смахивающее на советское армейское, но не на завязках, а на пожелтевших от времени костяных пуговицах.
Попробовал приподняться на локте и поморщился от тупой боли в боку. Не столько сильной, сколько неожиданной.
Задрал нательную рубаху и уставился на багровый рубец, спускающийся с левой стороны груди куда-то подмышку.
А это откуда взялось?
Рана уже затянулась, но швы еще не были сняли. Аккуратные, мастерски исполненные швы, правда исполненные обычной суровой ниткой.
При всем этом, я абсолютно не помнил, где и когда получил рану, не говоря уже о том, как сюда попал.
