Мама прыгала на месте, словно хотела раздавить целую армию тараканов.
– Да что вам в голову стукнуло? Теперь вы посыпаете пудрой несчастное животное?
– И вы опять разбили окно, – повторил папа.
– Это не мы! Это…
– Слушаю тебя, Эдгар. Это, наверное, хомячок? Уверена, это он. Вон какой у него виноватый вид.
– Но, мама…
– Жеронима, у тебя три секунды, чтобы вернуться в свою комнату. И если выйдешь из нее до того, как надо будет вставать в школу…
– Это несправедливо!
– В спальню, я сказала! А тебе, Эдгар…
Мама немного напоминала Горгону. Я избегал ее взгляда, чтобы не превратиться в каменного человечка.
– Я думаю, что следует – пока не придумала ничего получше – на всю жизнь запретить тебе играть в приставки.
– Когда мне будет восемнадцать, я стану делать что захочу.
– Хорошо. Но уже не в моем доме.
– Когда-нибудь вы поймете! Когда-нибудь вы будете меня благодарить… плакать… от благодарности!
– Жду не дождусь. А это еще что? Ах да, это тот вонючий башмак, который ты нам принес. В помойку!
Услышав эти слова, Федор Федорович Тоторский стал попискивать, как настоящий хомячок. По его мимике я понял, что он в полном ужасе.
– Закрой этого грызуна в клетке! От этих животных одна грязь! – распорядилась мама.
– Все готово, – проворчал папа, заклеивая окно скотчем. – Держаться будет. Не знаю, как им это удалось, но на этот раз окно было как будто выбито снаружи.
Озадаченный, он внимательно посмотрел на меня. Я ничего не сказал. Врать уже не получалось, к тому же эта безумная ночь меня очень утомила.
Наконец родители вышли из моей спальни; мама двумя пальцами несла яблочно-зеленую балетку таоракнаборстильсена.
Почетный корреспондент меж тем прильнул к прутьям клетки и нетерпеливо задергал их.
– Выпусти меня отсюда, товарищ Эдгар! Это катастрофа!
– Ну что теперь? Таоракнаборстильсену капут, все в порядке!
– Капут, какой еще капут? Ему совсем не капут, он в балетке! Его забрала твоя мама!
– О нет, только не это!
– Нельзя было давать этому чудовищу ингредиенты для Унги. Если бы ты не помог ему выбраться, он бы еще тысячи лет сидел в своей Темной тюрьме. Это ты во всем виноват. Вытащи меня отсюда, bistro!
– Его нет в балетке.
– Он в балетке! Говоря техническим языком, он расплавлен-карамелизирован.
– Сам ты расплавлен. И карамелизирован к тому же. Сейчас я хочу спать. Хватит мне сегодня наказаний.
Сапфировый хомячок сложил лапки на груди.
– Именем Кодекса Скрытого мира я, Федор Федорович Тоторский, именуемый Третьим, почетный корреспондент, приказываю тебе подчиниться.
