Я вот что усвоил. Акустика играет для морских наших братьев и сестер совсем не ту роль, что у нас, образуя пространство форм. Притом гораздо более обширное, чем наше зрительное пространство, поскольку включает сведения о начинке объектов, которые «просвечиваются» ультразвуком. Свисты и щелканья зубатых китов, мычание и стоны усатых, жужжание и пыхтение всякой рыбешки, хлопки и пощелкивание криля, гудение и вздохи самой пучины — все это не просто исполняется ради слышимого лишь им концерта, а образует для белух и тюленей особенную реальность.
Они тоже разумны, только иначе, чем люди. Дельфинообразный может за здорово живешь проглотить велосипедную камеру вместо рыбины — сам я, правда, такого не видел, но охотно верю. Это вовсе не неразумность, скорее, особенности гидроакустики — вернее, ее минусы. У них есть даже представление о рае, где, конечно, ничего твердого и острого и вообще вся суша — на дне. Так что, если белуха действует наобум, ее товарищи говорят: «У нее совсем суша утонула», для убедительности дополняя жестом — шлепком хвостовых плавников по воде.
То, что я произношу про себя, но достаточно четко, нейроинтерфейс перехватывает в мозговой зоне Вернике, адаптер переводит на белуший язык, а «шуруп» передает. Сейчас приветствую Шарлин. Только, боюсь, мое приветствие смахивает на речь неандертальца в высоком собрании. И вместо «досточтимая госпожа, примите уверения в моем глубоком уважении», получается что-то вроде «это я, че пялишься?». Шарлин делает «бочку», может со смеху, и мотает головой — мол, не парься, давай лучше поиграем: хочешь покататься у меня на носу? Прямо китенок, а не взрослая особь на сносях.
С тюленями общаться проще. В отличие от белух латраки являются одиночками, поэтому их мысли, чувства да и язык более бедны, без оттенков. Роберта я и без машинного перевода понимаю недурно, слов у него немного и каждое дорогого стоит.
На хозяев Шарлин работает за еду, она на третьем месяце беременности. Роберт, скорее всего, просто запрограммирован на исполнение команд.
Ладно, плывем втроем. Им надо иногда всплывать, а я обойдусь. Над нами почти нет льда, но Шарлин почему-то беспокоится.
В «окне» гидролокатора уже показалась группа целей: суда в походном ордере, целая флотилия. Атака, думаю, учебная — и то хорошо.
— Скоро у нас будут гости, — сказала белуха и любезно, хотя не очень понятно, предупредила: — Осторожно, впереди — мягкое, но острое.
Пока я размышлял о сложностях перевода, Роберт без долгих раздумий шмякнул арктическую цианею хвостом. Единственное, чего он по-настоящему боится, — белые медведи, но я успокоил, объяснив, что так далеко в море они не заплывают.
