— Разве вам плохо было в доме доброго епископа?
— Плохо, почему мне в моем доме не жить? В доме отца?
— Так мне было спокойнее, — отвечает Волков, мог бы он сказать ей сейчас, что в большом доме своего отца она себе и помимо Шоуберга еще кого-нибудь из старых своих знакомцев могла сыскать да в постели своей приютить, но не стал ей такого говорить, чтобы не злить ее еще больше.
— А мне было бы спокойнее, если бы вы замок имели и я не бегала от всякого разбойника как бездомная, — и в эту фразу она вложила всю желчь, которая в ней была, все свое дурное самочувствие.
— Я постараюсь построить замок, госпожа моя.
— Ох, увижу ли я его, ваш замок, — Элеонора Августа встала и пошла наверх. — Мария, вели мне воду греть и скажи, чтобы белье и рубахи мне чистые несли.
А к ужину она вообще не вышла. Волков сел ужинать с Бригитт, но тут приехал Бертье со своими людьми.
Дворовый мужик сообщил, что ротмистр на дворе желает видеть господина, и Волков, зная, какую большую работу проделал Гаэтан, в награду велел звать офицера к столу.
Бертье пришел в дом, был он невыносимо грязен и совсем провонял конем. Даже кавалер это почувствовал, уже не говоря про госпожу Ланге, которая, хоть и улыбалась ротмистру душевно, но исподтишка морщила свой веснушчатый носик. При Бертье был большой, звенящий железом мешок, который он опустил на пол и поклонился.
— Так иди же к нам, ротмистр, — продолжал приглашать его Волков.
— Не посмею, — отвечал Бертье, косясь на Бригитт, — в следующие разы непременно отужинаю с вами, господа. Лучше вы, кавалер, ступайте ко мне.
Волков встал и подошел к нему. Бертье присел на корточки и стал из мешка доставать части хорошего доспеха. Кавалер сразу признал этот доспех, одну его часть, а именно наголенник с «коленом», ротмистр ему уже показывал недавно.
— Доспехи барона? — скорее сказал, чем спросил Волков.
— Его, — ответил Гаэтан Бертье, выкладывая панцирь и вытаскивая из мешка отличную кольчугу из мелких паяных колец, по рукаву и подолу железной рубахи шло изысканное золочение. — Кольчуга не хуже вашей, такой ни у кого в округе не было, кроме как у барона.
— Перчатки его, — согласился кавалер, сам присел у мешка и взял из него в руки латную перчатку, — а это чья?
— Думаю, Редля, — ответил Бертье, — я нашел ее там же, где и весь этот доспех.
— То есть не у холмов, где мы дрались?
— Нет, дальше на северо-восток, ближе к лачуге монаха, но не доезжая до границы.
Волков молча кивал, понимая, о чем он говорит:
