– О боже, – сонно прошептала Анджела в трубку.
– Ага, – прошептал он в ответ.
– О боже!
– Ага!
– Как ты?
– Родители меня убьют. Но мне плевать, честное слово. Я же говорю – все круто!
– У меня столько вопросов!
– Завтра.
– Просто миллион вопросов.
Родители его не убили, но на целый месяц заперли дома. И ему пришлось все лето по средам делать уборку в церкви. И, разумеется, Анджела задала ему много, много, очень много вопросов, главным образом связанных с анатомией и физиологией.
– Про Курта я тебя так не расспрашивал!
– Ну и зря. Мог бы.
– Ты не понимаешь намеков?
– Ой, да брось, ты же меня любишь – и знаешь это.
В самом деле, он ее любил. От всего сердца, которое теперь разрывалось от боли.
Фавн наблюдает, как она встает на колени у тела большой женщины. Он мысленно проникает в ее грудь и обнаруживает, что сердце еще бьется, хотя и надсадно, с большим трудом – недолго ему осталось биться.
– Очнись, мама, – слышит он слова Королевы. – Это же я, твоя Кейти.
Фавн уже стер память тех, кто его видел: соседей по дому, мужчины, что проезжал мимо и собирался бросить через забор газету, двух девочек с чумазыми лицами, которые даже перестали спорить о какой-то штуке под названием «супер манговый блеск для губ» и уставились на него с разинутыми ртами. Хорошо хоть закричать не успели. Он прикрыл им глаза ладонью, а потом вернул их к спору о супер манговом блеске.
И вот Королева стоит на коленях рядом с матерью, хотя она сама – Мать, Мать мира…
Она вглядывается в темноту за дверным проемом.
– Я знаю это место.
Она встает и заходит внутрь. Фавн перешагивает через большую женщину, попутно изучая ее разум в поисках ненужных воспоминаний, которые нужно стереть. Чтобы войти в дверь, он пригибается: рост не позволяет ему спокойно перемещаться по жилищам этих созданий. Здесь пахнет не смертью, как в том доме на озере, но горем – холодный, тяжелый запах с порога бьет в нос и заставляет замедлить шаг.
Внутри тихо. Дома никого нет, хотя женщина явно живет здесь не одна. Фавн чует мужчину постарше и двух молодых женщин – они были тут утром, и сейчас их запахи, подобно призракам, бродят по комнатам.
Все эти запахи похожи на запах духа, поскольку состоят из одних и тех же компонентов. Оно и понятно – кровные узы.
Однако что-то в запахе семейного горя заставляет его принюхаться… Да, это горе утраты, но к нему примешивается горе той девушки: прежде чем они потеряли ее, она сама что-то потеряла. У нее в душе была пустота, а пустота и утрата суть одно и то же.
