подумала Ясмина – и вышла из комнаты. Дом наполняли запахи свежего хлеба и арабского кофе. Корица с кардамоном. Все сидели в салоне, собравшись вокруг радио, – все, кроме немца. Наконец-то они могли включить его на полную громкость. Радио Туниса, на частоте которого недавно передавали свою пропаганду власти «оси», теперь снова было в руках французов. Диктор с пафосом вещал о победе свободы над тиранией, демократии над фашизмом, надежды над тьмой.
Путь к освобождению европейской родины-матери еще долог, но эта славная победа – начало конца! Казалось странным и причудливым – в момент триумфа держать у себя в доме врага. Словно занозу в теле.
– Где немец? – спросила Ясмина.
– Он еще спит.
Альберт озабоченно посмотрел на часы. Взял со стола очки и отправился в комнату, где спал Мориц. Тихо постучал и вошел. Ясмина и Мими остались на пороге. Ставни были закрыты. Немец лежал на кровати и тяжело дышал. Альберт потрогал ему лоб. Мориц очнулся от своего полубредового сна, увидел Альберта и попытался подняться. Альберт открыл ставни. В солнечном свете стало видно, как бледен немец. Лоб был в испарине.
– Buongiorno, – пробормотал он, заметив женщин.
Даже в лихорадке он старался быть вежливым, от чего недоверие Ясмины только усилилось.
– Покажите мне ногу.
Альберт снял повязку. Рана опухла и побагровела. Воспаление.
– Полагаю, внутри сидит английский сувенир, – сказал Альберт. – Вообще-то вам надо бы немедленно в больницу.
Всем было понятно, что бы это означало для немца.
– В этом доме нет ни спирта, ни другого алкоголя, и никаких обезболивающих у меня тоже нет. Вам придется стиснуть зубы.
Мориц кивнул.
Альберт обернулся к женщинам:
– Мими, принеси таз горячей воды, полотенце и мой чемоданчик.
– Сейчас Шаббат, – ответила Мими.
– Тогда будем надеяться, что у Бога сегодня тоже выходной и он ничего не увидит. Ясмина, будешь мне ассистировать.
Ясмина не шелохнулась. Альберт шагнул к ней, отвел ее в сторону и прошептал:
– Мне нужна твоя помощь. Я знаю, ты справишься.
– Как ты можешь воздавать добром за зло?
– Если мы не будем обращаться с ним как с человеком, откуда у нас право считать себя лучше них?
* * *
Мориц изо всех сил закусил зубами полотенце, пока скальпель Альберта вскрывал рану. Ясмина двумя зажимами развела края раны, и Альберт извлек черную, окровавленную пулю. Мориц ни разу не застонал, лишь хрипел. Ясмина смотрела в его широко раскрытые глаза и желала ему боли. Кто знает, что он сделал Виктору.
