Разумеется, Альберт знал ответ. Мориц отрицательно помотал головой. Альберт взглянул на Мими.
– Это не наш дом, чтоб вы знали, – сказал Альберт.
– Пусть уходит, – прошептала Ясмина, внезапно перейдя на арабский.
Они с Виктором в детстве так делали, чтобы их не поняли родственники, приехавшие из Италии.
– Если правда то, что он говорит, – сказала Мими, тоже по-арабски, – мы не можем его прогнать. Немец или нет, но мы обязаны ему жизнью Виктора.
– Он это говорит только потому, что сам теперь в беде. А они нас приютили, когда мы оказались на улице? Они выгнали нас из нашего дома!
Мориц не понимал слов, но тон был красноречив.
– Помолимся, чтобы наш дом остался невредим, – сказала Мими.
Альберт отрезал бинт и обтер ножницы.
– То, что он рассказывает, маловероятно. Но возможно. Если Виктор вернется и подтвердит, что этот человек его спас, мы себе никогда не простим, что выставили его за дверь. Там его не ждет ничего, кроме смерти.
– И по заслугам, – буркнула Ясмина.
– Один Бог нам судья, – сказала Мими.
– Мы должны спросить у Латифа и Хадийи, – решил Альберт. – Мы ведь здесь гости. А завтра посмотрим, что там с нашим домом. То есть это всего на одну ночь.
– Можно ему остаться?
Лунный свет освещал внутренний двор, Хадийя на кухне готовила мятный чай для неожиданного гостя.
Латиф раздумывал и ждал, когда Хадийя принесет из кухни чайник. Он подозвал ее к себе.
– Вы за него ручаетесь? – спросила Хадийя.
– Нет. Мы его не знаем.
Хозяева озабоченно переглянулись. Альберт и Хадийя ждали решения Латифа, когда во двор проковыляла бабушка. Она спокойно и решительно забрала у Хадийи поднос. В дверях прихожей обернулась и сказала:
– У него тоже есть мать.
* * *
Ясмина не могла уснуть. Немец лежал в соседней комнате, в постели Виктора. Враг, который видел ее обнаженной, в самый лучший и сокровенный момент ее жизни. Выдал он их тогда или нет? Сам ли Виктор дал ему адрес или он его где-то украл? Она тосковала по Виктору. Только он один знал правду. Ясмина встала и приникла ухом к стене. Сперва было тихо, потом она услышала тихий, болезненный стон. Спит ли он? Видит ли сон? Она подтащила к двери стул и подперла ручку. Потом снова легла, но сон так и не шел. Она начала мысленно разговаривать с Виктором – привычка, появившаяся в последние недели.
Виктор, ты меня слышишь?
Это правда, что говорит немец?
Почему ты не отвечаешь, Виктор? Жив ли ты еще?
* * *
Только в надежде увидеть его во сне она уснула на рассвете. Проснувшись от громких голосов, она в первый момент ничего не могла вспомнить. Надела свое черное платье –
