— Вы взяли адвоката?
Врач вытаращил глаза.
— А ведь верно. Мне придется взять адвоката.
— Есть у вас на примете стоящий?
— Не знаю. Ничего я не знаю.
Новая судорога. На врача накатывало так неожиданно, так неудержимо, что становилось жутко. Жиль неуверенно продолжал:
— Они не могут не признать вас невиновным. Чтобы посадить человека, нужны улики.
— Да, разумеется… Но вам лучше вернуться к Колетте. Скажите ей… Скажите, что хотите. Что не надо отчаиваться, что я… я…
Не выдержав, Соваже издал нечто похожее на крик, выскочил из кухни и ринулся по железной лестнице наверх. Жиль услышал, как он грохнулся на кровать и завыл по-звериному.
— Мне страшно, — простонала служанка, ошалело хлопая глазами. — Не уходите. Я боюсь оставаться с ним. Скажите, месье, его вправду заберут?
Так и не сообразив, что ей ответить, Жиль молча удалился, вновь прошел через комнаты, где царил хаос, проследовал по длинному коридору и в конце его натолкнулся на полицейского в форме.
Рядом с ним стоял штатский, чье лицо показалось Жилю знакомым, но молодой человек не придал этому значения. Однако, углубившись метров на пятьдесят под аркады, он услышал позади торопливые шаги и обернулся.
— Прошу прощения, месье Мовуазен. Я брат мадам Ренке. Мне известно, что мадам Колетта ждет вас на углу. Не знаю, следует ли ей говорить, но это произойдет сегодня вечером.
— Сегодня вечером? — недоуменно повторил Жиль.
— Я жду комиссара с минуты на минуту. Понимаете, прокурор опасается, как бы доктор не покончил с собой. Вот его и…
Они молча ждали в уголке кафе, пока официант принесет сдачу. Бильярдисты смотрели на них с нескрываемым любопытством.
— Пойдемте, Колетта.
Жиль был не в силах выдерживать пронзительный взгляд тетки, ждавшей от него известий — каких, не важно. Выйдя из кафе, он свернул с нею в темный переулок, обнял ее за плечи, и они молча сделали несколько шагов.
— Что он сказал? — выдавила наконец Колетта. — Как он себя чувствует?
— Хорошо.
Жиль не решался заговорить, боясь разрыдаться. Он чувствовал, что тетка вся сжалась и дрожит. И, как десять минут назад на кухне у врача, ему почудилось, что он тоже участник этой драмы. Их было не двое, а трое, нет, четверо, и все четверо бились в темной паутине враждебного города.
— Они не могут не признать его невиновным.
Колетта покачала головой:
— Они слишком рады, что он… что мы в их руках. Поверьте, Жиль, они все, все нас ненавидят. Не знаю, как вам это объяснить…— И вдруг спросила: — Он хоть поел?
