Выбрав подходящий момент, Плантель отвел Жиля в угол курительной. Жилю уже было нехорошо. Голова у него кружилась. Тем не менее подробности он запомнил.
— Скажите, друг мой, как вы очутились у Армандины? Вы же не знакомы с нею.
Жиль не лгал еще ни разу в жизни.
— Она сама узнала меня, когда я выходил с кладбища.
— Как она могла вас узнать, если никогда не видела?
— Я похож на отца и на дядю.
— Во-первых, она не знала вашего отца, потому что всего лет пять-шесть как приехала в Ла-Рошель. Что касается вашего дяди, я покажу вам его фотографию. Вы нисколько на него не похожи. Впрочем, я понимаю… Позже я вам объясню. Видите ли, мой юный друг, вам следует остерегаться Бабена и вообще всех, кто…
Пока они говорили, Бабен издали наблюдал за ними, словно понимая каждое их слово.
— Я полагаю, месье, сегодня мне лучше возвратиться в гостиницу, где я оставил вещи.
Жилю хотелось увидать Жажа, вернуться в свою комнатушку.
— Вещи уже здесь. Я послал за ними слугу.
На стенах висели огромные портреты людей в старинных нарядах, и один из них, нечто вроде мушкетера, следил глазами за Жилем, куда бы тот ни шел. Прямо наваждение!
— Выпейте-ка рюмочку этого старого коньяку. Он вас подкрепит, а утром…
При мысли о том, что он проведет ночь в чужом доме, где каждый закоулок дышит издевательской враждебностью, Жиль так перепугался, что покорно выпил.
Тут глаза у него полезли на лоб. Он понял, что это катастрофа. К глотке его подкатил ком. Он не успел выйти, рыдания перехватили ему горло, и его вырвало на великолепный персидский ковер.
— Зачем вы напоили его, Плантель! — вздохнула Жерардина. — Бедный мальчик!
Жиль видел все как в тумане — в глазах у него стояли слезы. Кто-то держал его за плечи.
— Воды, Жан!
— Ни в коем случае. Лучше нашатырю.
— Извините меня! Пожалуйста, извините!
— Бабен, позвоните Патрису, прошу вас!
Как ему ни было худо, Жиль успел запомнить имя этого метрдотеля с чересчур широкой рожей.
— Не угодно ли месье пройти со мной?
— Можно?
Хотя голова у Жиля по-прежнему раскалывалась от боли, он уже оделся. Плантеля-младшего, которому отец поручил с утра заняться гостем, еще в дверях поразил его спокойный, безразличный взгляд.
— Хорошо спалось? Почему вы не позвонили, чтобы вам подали завтрак?
— Мне не хочется есть.
— Отец просит извинить — ему пришлось отправиться в порт. Я навел справки по телефону. Хотя вчера был день поминовения, некоторые магазины открыты. Потом мы с вами съездим в Бордо или Париж, иначе вас не приодеть — здесь не найдешь ничего приличного. Ваша тетя ждет нас обоих к завтраку. Вы познакомитесь с вашими кузинами.
