– Вера Павловна-сан, Владимир Олегович-сан, – кицунэ несколько раз поклонилась моим родителям в пояс, – не могу передать, как мы с Альёшей-сан рады вас видеть! Чем вас развлечь – чай, стихи, танцы с веером?
– С бубном, – сухо выдохнула мама.
– А мне цирк с конями, – улыбнувшись, попросил папа, и они оба, пройдя в квартиру, стали перед нами в центре зала. – Ну что, дочка, тебя уже можно обнять и поздравить?
– Нет, – поспешил я.
– Да, – опровергла меня Мияко, – у нас всё хорошо, ваш сын сыт и ухожен, его жильё в порядке, его ценят в музее как борца с ёкаями, он храбрый самурай, защитивший меня от уличных котов, и великий мастер рисования!
– Владимир, она же просто издевается над нами, глядя нам же в глаза!
За окном раздался звук приближающихся полицейских сирен. Практически в ту же минуту кто-то позвонил в дверь. Я кинулся к окошку, папа к дверям, мама и кицунэ остались стоять друг напротив друга, словно две пантеры, готовые к прыжку.
– Дьявольщина, это та тётка из администрации!
– Чёрт побери, Алексей, не смей богохульствовать при женщинах! Это Виталий Юрьевич, с двумя лаборантами и аппаратурой. Вам надо бежать!
– Куда? – Я развёл руками.
– Через балкон к соседям не вариант?
Отец всегда был сторонником действия, а не пустых разговоров. Мы схватили верхнюю одежду, переобулись и рванули на балкон, перелезть на соседний было несложно. Я первым, кицунэ следом, на высоте второго этажа это не так уж и страшно.
– Мияко, девочка моя, береги ребёнка! – успела нервно крикнуть мама.
Мы перевалились через перила в надежде, что нас не заметили, а мои родители, упираясь плечами, держали дверь, в которую одновременно ломились чиновники, полиция, учёные, лаборанты, востоковеды, японисты, санитары и прочие, прочие, прочие…
Музей лилий в Нагано
– Если ей не помочь, то нэко погубят нашу младшую сестру!
– Они не всесильны.
– Но их много, и чёрная магия на их стороне.
– Вы уверены, что непременно хотите поехать?
– Ты стал слишком осторожен, отец.
– Возможно…
Наш сосед по балкону бывший десантник со Второй чеченской, безработный выпивоха Стасик (из тех, что никогда не Станислав, не Стас, а навеки для всех только Стасик!) ни капли не удивился, когда мы постучали в стекло.
– О, гля, Лёха! Мадам…
– Увы, до сих пор мадемуазель, – с мягкой полуулыбкой поправила лиса, – великий генерал, рождённый в бою за свободу всей Японии, поможет нам найти выход?
Стасик обалдел на месте, подтянул на пузе треники, выпятил грудь под полосатой майкой, потом с возможным пиететом впустил нас к себе и, не задавая вопросов, проводил до дверей. Таким образом мы вышли из соседнего подъезда, не привлекая к себе особого внимания, потому что главные действия велись в стороне.
