Ворген недоверчиво приподнял бровь, взял со стола запотевшую бутылку из темного стекла и осторожно повертел её в руках.
— Акцизная марка синдорай? — с удивлением проговорил он, искоса взглянув на дренея. — Поставщик буреградского архиепископства с юридическим адресом в Луносвете!
Отец Оккам лишь наклонил голову и лукаво усмехнулся. — Пути Света неисповедимы… — проговорил он.
Ворген фыркнул. — И ты, конечно же, как экзарх, имеешь неограниченный доступ к соборным погребам.
— Разумеется, — дреней продолжал улыбаться. — Но, в основном, к архивам и большей части складских помещений. К винному погребу мой доступ, увы, весьма ограничен. Собственно, эта бутылка — подарок его высокопреосвященства на мою хиротонию.
Брат Склиф покачал головой. — И ты распечатал такой эксклюзив… Сколько у него лет выдержки? Десять?
— Двенадцать, — заметил отец Оккам, отщипывая виноградину от кисти, лежащей на широком блюде. — Один из лучших урожаев тех лет.
— Да… — задумчиво проговорил ворген, и глаза его затуманились. Он сделал еще один глоток. — Тех лет… — повторил он.
Отец Оккам наблюдал за ним внимательным взглядом темных блестящих глаз.
— Тебя что-то беспокоит, Аргуин? — тихо спросил он.
Ворген сделал неопределенный жест рукой. — Меня всегда что-то беспокоит, — вздохнул он. — Ты же знаешь, Оккам…
— Знаю, — кивнул дреней. — И потому спрашиваю. Ты редкий гость у меня, брат Склиф, но, при всей нашей дружбе, я не поверю, что ты зашёл навестить меня просто так.
— Знал бы, что у тебя стоит бутылка оригинального синдорайского фруктового вина, зашел бы раньше, — усмехнулся брат Склиф.
Дреней терпеливо кивнул. — Рад, что тебе понравилось.
Они помолчали. Лучи закатного солнца золотили кубки в их руках, образуя прямоугольник света на столе и полу тесной кельи отца Оккама. Ворген, казалось, рассеянно наблюдал за игрой пылинок, дреней не спеша потягивал вино, не сводя с глаз со своего гостя.
Брат Склиф кинул взгляд на узкий деревянный топчан в углу кельи, служивший её насельнику кроватью. — Жестковато, а? — сказал он, кивая на него головой. — Не скучаешь по шатраттским опочивальням?
Отец Оккам пожал плечами. — Служение духу требует некоторой аскезы, как ты и сам знаешь. Да и для спины, кстати говоря, намного полезней.
— Да… — ворген отставил кубок, поднялся со стула и приблизился к топчану. — Как ты вообще тут помещаешься, — фыркнул он, растягиваясь на лежанке. — И этот булыжник ты называешь подушкой?!
— Вообще-то, это — полено, — рассеянно проговорил дреней. — Но, обычно, я кладу на него ноги. Улучшает кровоток и способствует профилактике отёков.
