Отгоняя неприятные воспоминания, Заплетин сильно потряс головой, как если б она была мокрой собакой. И снова обнял взглядом шею Анны. Если бы знали такие женщины, как часто они бывают обласканы мечтательными взглядами мужчин, они бы больше себя ценили, больше бы радовались жизни. Но Анна, всегда наяву скучая, вот и сейчас была в страшной дали от всего, что в ресторане происходило. Будто слушая болтовню очередного кавалера, пытавшегося с нею потанцевать и после отказа напросившегося посидеть за её столиком, она находилась перед дверью, которую только О н открывал… Дверь, повизгивая, распахнулась, но тот, кто открыл её, будто спрятался. Она осторожно вошла в дом и вместо гостиной увидела сцену. Её по бокам обрамлял занавес серо-фиолетового цвета, он развевался, как лохмотья. Она лохмотьев не испугалась, потому что серый и фиолетовый были её цвета. На сцене стояли какие-то люди, в масках и карнавальных костюмах, они друг с другом тихо разговаривали. Она обошла сцену по кругу и остановилась со стороны, где должны быть стулья для зрителей. Там оказалась пустота, в которой плавали облака. Кто-то обнял её за талию и она почувствовала, что взлетает. Они летели среди облаков, у неё было радостное ощущение, что жизнь её меняется к лучшему…
Несмотря на рассеянность и частые моменты погружения в оцепенение, Анна давно обратила внимание на то, что за ней наблюдал человек, который был не в её вкусе, — слишком худой, не совсем молодой, с чёрными усами и бородой. Будь на месте Анны мужчина, он бы давно уже обернулся, чтоб выяснить, кто им интересуется; но женщинам как-то удаётся выглядеть, будто они не знают, что за ними кто-то долго наблюдает. «И этому нравлюсь, — думала Анна между её полусонными грёзами. — Во что обратится моя жизнь, если я буду оборачиваться на каждого, кто мной интересуется? Вот ты, например, пусть ты мне не нравишься, по крайней мере, с первого взгляда, но если ты хочешь, чтоб я поняла, кто ты и что ты на самом деле, вот ты лучше встань, да подойди, да скажи мне что-то красивое или, хотя бы, рассмеши».
Если б Заплетин даже знал о том, что было в головке Анны, он всё равно бы к ней не приблизился, а если бы даже на то отважился, то сказал бы что-нибудь невпопад или какую-нибудь глупость, и тем между ними воздвиг бы преграду, которую трудно преодолеть. Странно, что в прошлом такие моменты, за которыми не следовало продолжения, ему запоминались много ярче, чем моменты с желанным продолжением. Вот почему он уже знал, что если он к Анне не подойдёт, он будет долго, часто и с нежностью вспоминать ресторанную незнакомку, каждый раз со стихами Блока: «Я сидел у окна в переполненном зале, Где-то пели смычки о любви. Я послал тебе чёрную розу в бокале…»
