– Пусть ляжет на пол. – Луис прошел в крошечную кухню и вернулся с грубым ножом. Женщина замерла, не отводя глаз от лезвия. – Каленое железо. Ничего лишнего.
Вот у Луиса точно были и невероятные знания, и сверхспособности. Корни это бесило. Почему ему достались только проклятые руки?
– Зачем вам нож? – ужаснулась Лала.
Луис покачал головой:
– Обещаю, резать я тебя не стану.
Женщина недоверчиво прищурилась, но девушку, казалось, слова убедили. Она успокоилась и опустилась на пол. Лозы под кожей вдруг пришли в движение, извиваясь и пульсируя. Лала вздрогнула и закричала.
Кайя посмотрела на Корни, приподняв брови. А Луис склонился над девушкой, удерживая ее худое тело.
– Он ведь знает, что делает? – спросила женщина у Корни.
– Конечно, – кивнул тот в ответ.
Луис пошарил в кармане, достал коробочку и осыпал тело девушки белым порошком – вероятно, солью. Она выгнулась, закричала. Колючие лозы вновь пришли в движение, извиваясь подобно змеям.
– Ей же больно! – охнула мать Лалы.
Луис даже не поднял головы. Он бросил на девушку еще пригоршню. Лала завизжала, соль заставила ее кожу натянуться и дрожать, затягиваясь на шее и душа ее.
Рот девушки распахнулся, но вместо звука наружу вырвались покрытые шипами ветви и, извиваясь, устремились в сторону Луиса. Он рубанул их ножом. Железо с легкостью рассекло колючие лозы, но их место заняли другие. Они тянулись к Луису, закручиваясь в воздухе точно щупальца.
Корни заорал, убирая ноги на диван. Кайя в ужасе смотрела на вырывающиеся изо рта девушки лозы, а мать Лалы протяжно завизжала, точно кипящий чайник.
Одна лоза обвила запястье Луиса, еще пара перехватила поперек туловища, а остальные извивались на полу. Длинные шипы вонзились парню в кожу. Глаза Лалы закатились, тело содрогалось в конвульсиях, а на губах выступила кровь.
Луис бросил нож и обхватил лозы руками, разрывая их. Корни, бросившись к нему, схватил нож и замахнулся.
– Нет, идиот! – рявкнул Луис.
Вдруг прекратилось: изо рта Лалы выскользнули червеобразные белые корни, блестящие от слюны и слизи. Огромные извивающиеся лозы стали чернеть и засыхать.
Девушка закашлялась. Рядом на колени упала ее мать, рыдая и гладя дочь по волосам.
Руки Луиса покрывали царапины. Он поднялся и отвел взгляд, словно в растерянности.
Мать помогла дочке подняться и повела ее к двери.
– Gracias, gracias[7], – бормотала она.
– Подождите, – вдруг окликнул их Луис. – Мне нужно поговорить с вашей дочерью. Без вас.
