Оля, задыхаясь, пролетела через топорщившиеся голыми ветками кусты, прижимая к боку сумку. Слава богу, она не осталась у этих уродов, ведь там кукла, кукла Саша, которую она до сих пор, как маленькая, возила с собой на все соревнования, сколько бы ни насмешничали девчонки из команды. Глотнув морозного воздуха, она едва успела ощутить эйфорию: «Вырвалась! Вырвалась!» Как вдруг сзади что-то глухо бухнуло, и правое плечо прострелило болью. Оно мгновенно стало горячим и тяжелым, потянуло к земле. Оля споткнулась, упала на одно колено, с изумлением глядя на оседающие на снегу алые капли. Тут же снова поднялась на ноги, слыша, как топают за спиной нагоняющие ее преследователи. Выскочила на дорожку, уже понимая, что ее сейчас настигнут, схватят – и никто не поможет, не спасет. И неожиданно заметила идущую через сквер компанию. Каким чудом их сюда занесло?
– Помогите! – из последних сил выкрикнула она. – Помогите, на меня напали!
Успела увидеть устремленные на нее изумленные глаза, испуганные лица, услышать, как удаляются, матерясь себе под нос, преследователи, как газует, срываясь с места, вишневая «девятка». А затем ослабевшие ноги подкосились, и она рухнула на снег.
* * *
– Значит, нападавших вы не рассмотрели? – спросил молодой скучающий милиционер.
Он сидел на продавленном больничном стуле возле Олиной кровати и, уложив на колченогую тумбочку официальный бланк, что-то быстро писал в нем, иногда останавливаясь и принимаясь щелкать пальцами, видимо, в поисках точной формулировки.
– Нет, – покачала головой Оля.
Забинтованное плечо от этого движения заныло, и она поморщилась.
– Уже начинало темнеть, там фонари не горели. И потом, все произошло очень быстро. У одного, кажется, была кожаная куртка, коричневая. А второй был в синем спортивном костюме.
– Вы ее лучше спросите, чего ее понесло через сквер в такое время, – встряла мама Люда, расхаживавшая между больничными койками.
Пациентов в палате было четверо, и все они и без того недовольно шипели на Олю, к которой каждый день являлись то Витька, то тренер Василий. Машка так и вообще поселилась бы в палате, если бы Оля едва не силой не вытолкала ее наконец домой. А теперь, когда пришел милиционер, да еще вместе с матерью, негодование соседок достигло апогея. Дородная дама в халате с розами даже ради приличия голоса не понижала, ворча, что к этой нахалке малолетней ходят и ходят, житья от нее нет.
– Я уже говорила, почему пошла через сквер, – неприязненно покосилась на мать Оля.
