В теплом холле посиневшая Жаклин, не обратив никакого внимания на поданную ей пушистую шаль, упала на первую ступеньку лестницы, продолжая тянуть Пат за руку, пока та не села рядом.
— Пати, — своим милым неправильным выговором как‑то виновато начала она. — Пати, ты только не обижайся, то есть я хотела сказать, ты не думай, будто… В общем, — вдруг собралась она с духом, — ведь ты беременна, правда?
Разговор принимал совершенно неожиданный для Пат оборот, и она даже хотела возмутиться тем, что Жаклин сует свой точеный носик совсем не туда, куда следует, но не успела. Француженка заговорила снова, испуганно и сбивчиво.
— Ничего не видно, но, понимаешь, я тебя знаю с самого моего приезда сюда и… Девушки так наблюдательны по отношению к старшим подругам, а уж к таким, как ты, и подавно… И вот… я еще с осени заметила, что в тебе что‑то изменилось. Там, на ТВ, все заняты собой, а я одна, и я вижу… А вчера я окончательно поняла, ведь у тебя стало такое лицо… такое, ну, словно ты ушла внутрь… — вдруг с неожиданной надеждой Жаклин выкрикнула: — Ну, скажи, что это неправда! Скажи!
«Она совсем потеряла голову, — подумала Пат. — С ней точно произошло что‑то нехорошее». Но вслух устало ответила:
— Нет, это правда. Но какое отношение это имеет к тебе?
Жаклин в ужасе закрыла ладошкой рот и еле слышно забормотала сквозь стиснутые грязноватые пальчики:
— Ты, конечно, будешь потом ненавидеть меня за это, прогонишь от себя, но лучше я…
«Господи, неужели она тоже… И теперь придется выслушивать какую‑нибудь душещипательную историю о соблазнившем ее подонке…» — Пат вдруг ощутила, как напряжение всего минувшего дня навалилось на нее свинцовой горой и теперь ей не хочется уже ничего, кроме чистой постели и хотя бы получаса покоя. Прикрыв глаза, она едва слышала, что говорит Жаклин. До нее доносились лишь какие‑то бессмысленные обрывки фраз:
— …девять утра… дорога совсем обледенела… скорость… под Амерсфортом… не приходя в сознание… в половине пятого…
«Кто‑то разбился на машине, — смутно догадалась, наконец, она. — Неужели кто‑то из ее близких? Или этот самый соблазнитель? Кто же?» — Пат не заметила, как произнесла последние слова вслух.
И в ответ услышала имя, такое родное, такое чужое, так бессчетно и жарко повторяемое в ночах…
— Мэтью Вирц.
И Пат опрокинулась навзничь, ударившись затылком о каменные ступени.
* * *
Она пришла в себя от ледяной влажности снега, который Жаклин трясущимися руками клала ей на лоб и зачем‑то на грудь. С трудом открыв глаза, Пат увидела прямо над собой наплывающий на нее почерневший душный потолок, и стала отталкивать чужие холодные руки.
