В ресторане Мари Дюпьер готовить умели! А уж по такому торжественному случаю, как шестнадцатилетие Флер, Жак и вовсе постарался на славу. Сначала принесли нежнейший бульон, сваренный из нескольких сортов мяса, а к нему — миниатюрные слоеные пирожки с телячьими мозгами. К бульону Поль предлагал херес или мадеру. Затем появилась индейка, фаршированная каштанами, к ней — подогретый шато-лафит или портвейн. Жаль, немногие могли оценить все это великолепие!
В вечер затмения в зале находились только три женщины, одна из которых сама хозяйка.
Сначала они смеялись, восклицали, шутили, поднимали бокалы и пробовали закуски с экстравагантными названиями, напоминающими о конце света. Потом вызвали из кухни Жака и, аплодируя ему, выпили за его кулинарный талант. Но когда пришли музыканты, которых было больше, чем пирующих, и приступили к исполнению первого хита, дамы заскучали — музыкальную программу составила сама Флер, а сидящие за столиком едва ли могли считаться любительницами молодежной музыки.
— Мари, развеселись! Или ты тоже поверила что Париж доживает свои последние часы?! — воскликнула Роберта, обмахиваясь льняной салфеткой.
— Роберта, послушай, ты так ничего толком о себе и не рассказала. — Мари сегодня с самого утра пыталась отогнать от себя тревожные мысли относительно Флер, но сейчас вдруг почувствовала себя так одиноко, что чуть не расплакалась. — Расскажи о своей семье. Ведь твоего сына мы тоже не увидели. Я уверена, что он весь в тебя! Правда?
— Ах, Мари, потом… — Роберта махнула рукой и взяла из вазы большое зеленое яблоко. — А вы часто бываете в Париже, мисс Гарднер? — спросила она, чтобы хоть как-то продолжить разговор.
— Называйте меня Натали, просто Натали. — Англичанке приходилось перекрикивать музыку чтобы быть услышанной.
— Конечно, Натали, — ответила, вставая, Мари. Она подошла к музыкантам и высказала свои пожелания относительно репертуара.
Музыканты перешли к лирическим пьесам, и собеседницы почти одновременно вздохнули, чуть-чуть приободрившись.
— Простите мой французский, — продолжала Натали, — я очень люблю этот язык, но, знаете, он такой трудный для нас, англичан… Да, — ответила она на вопрос Роберты, — я адвокат и иногда бываю здесь по делам. Но сегодня… Вы знаете, что мне это все напомнило — я имею в виду затмение, предсказанный конец света, гибель Парижа и то, как мы сидим здесь среди цветов, роскошных блюд и музыки?
— «Декамерон», — сказала Мари. Перед ее глазами, как только англичанка заговорила, появилась эта вчерашняя реклама в Галери Лафайет — с женским чулком, надетым на книгу. — Я права?
