— Какое твое дело? — огрызался парень.
— Ты должен твердо пообещать мне, что не будешь играть. — Она по-прежнему говорила спокойно.
— Ты что, собираешься считать каждый франк? — кричал он. — У тебя, наверное, заведен специальный блокнот, где ты записываешь, сколько я прожрал! Я не собираюсь больше заискивать перед твоими друзьями! Для чего? Чтобы какая-нибудь безмозглая французская фифа купила мою картину?!
Сара покрылась испариной, она уже нажимала все кнопки подряд. «Господи, надо же это как-то прекратить! — Ее лицо и шея горели. Она попыталась отодвинуть стол и подобраться к электрической розетке. — Кому пришло в голову привинчивать стол к полу? До розетки невозможно добраться! Слава Богу, кроме них нет никого из жильцов!»
По коридору неслось:
— Иди, я не держу тебя. Ты знаешь, где деньги. Если тебе нравится строить из себя мученика, это твое дело. — Ее голос становился жестким.
— Как мне хочется вытряхнуть из тебя твой умственный хлам! Ты никогда и ничего не сделаешь без оглядки!
— У меня сегодня важный день, — произнесла женщина. — Мне нужно работать. Ты хотел играть — играй, только, ради Бога, не устраивай истерики.
Дверь номера хлопнула, молодой человек пронесся по коридору, не взглянув на Сару, и сбежал вниз по лестнице.
К Саре уже спешил Стефано: сцена была слышна и на первом этаже. Стефано нажал ту же кнопку, в которую до этого она тыкала пальцем раз десять, и громкая связь тут же отключилась. «Такую бы шутку, да сыграть с нашим премьер-министром», — заметил он, усмехаясь.
Англичанка оставалась в номере. Через некоторое время Сара решила все-таки занести ей приглашение, а заодно и проверить, все ли с ней в порядке. С такими уравновешенными людьми, бывает, случаются вещи похуже, чем с горячими головами. Она постучалась, ожидая увидеть по крайней мере какую-то напряженность, но увидела улыбающееся, открытое лицо. Мисс Гарднер встала из-за стола к ней на встречу. Она работала: на столе располагался раскрытый ноутбук и какие-то бумаги. Англичанка поблагодарила за приглашение и сказала, что придет, скорее всего, одна.
Натали Гарднер, конечно, была расстроена, но по ней это не видно. Как профессиональный юрист, Наг, как называли ее близкие, знала, что состояние аффекта часто, по разным причинам, бывает очень выгодно людям, поэтому аффекты, происходящие на ее глазах и относящиеся к ее личной жизни, она никогда не воспринимала слишком серьезно. И это обычно помогало ей выходить из острых жизненных ситуаций без особых потерь.
