— Эй, бабкина кобыла, не будь ты птицей, а будь по-прежнему кобылой!
Птица обернулась кобылой. Ионицэ сел на нее верхом и вмиг очутился у бабкиного дома.
Видит бабка кобылу, не знает, что и делать от злости, пошла отстегала ее хорошенько и пригрозила, что если она и в другой раз сыщется, то несдобровать ей.
На второй вечер опять Ионицэ гонит кобылу на пастбище, и кто же вдруг ему попадается? Бедняга заяц с перешибленной лапой. Ионицэ достает лук, хочет его подстрелить, а заяц и говорит:
— Не стреляй, лучше перевяжи мне лапу, когда-нибудь я тебе пригожусь.
Ионицэ перевязал ему лапу и отпустил.
Вот прибыл он на пастбище, пустил кобылу на траву, сам верхом сидит, а чтобы не заснуть, положил себе репьев за ворот. Да что там, сон всякому сладок, одолеет, когда и не ждешь. Уснул Ионицэ, кобыла оставила его на камушке с уздечкой в руке, сама же обратилась в зайца и устрекнула в лес вместе с другими зайцами.
После, как проснулся он, видит, кобылы нет, стал плакать да голосить, так что по полям, по лесам стон пошел. Тогда прибегает к нему хромой зайчишка и говорит:
— Положись на меня, мы тебе ее вмиг сыщем.
Поскакал тот заяц и собрал всех зайцев, оглядел их и узнал пришлого зайца по зубам, слишком они широки были. Стал он его кусать-щипать до тех пор, пока пришлый заяц не пустился вон из лесу. А Ионицэ уже тут как тут.
— Эй, — кричит, — бабкина кобыла, не будь ты зайцем, а будь по-прежнему кобылой!
Потом стеганул его уздечкой, и заяц обратился в кобылу. Сел Ионицэ на нее верхом и — домой. А бабка в ту пору поставила на огонь котел с водой, закипела вода, она ждет, вот воротится Ионицэ домой без кобылы, тут-то она и сварит его заживо. Как увидела кобылу, чуть не лопнула от злости, прикусила язык здоровенными своими зубищами, ни словечка не сказала. Идет наша бабка к кобыле и ну охаживать ее каленым железным прутом до седьмого поту, потом опять строго-настрого наказала ей хорошенько спрятаться, чтобы и сыскать нельзя было.
На третий вечер снова отправился Ионицэ с кобылой на пастбище и опять заснул, словно околдованный. Кобыла теперь обернулась старым дубом посреди леса, а корни его пришлись прямо на то место, где спал хромой заяц, бедняга и проснулся.
Когда пробудился ото сна Ионицэ, кобылы и след простыл. Загоревал он пуще прежнего. Сам видел, какая бабка-то лютая.
Но, как говорится, на большую беду и подмога велика.
Подоспели тут чудодейная птица и хромой заяц и говорят ему:
— Не горюй, вон у тебя какая славная дубинка, стучи ею по всякому лесному дереву и сыщешь свою кобылу.
