О чем-то, вероятно важном для него, и совсем не важном для меня…
Через час мы доехали.
Вышли: Гребенёво, как Гребёнево — все Гребенёвы по всему миру одинаковы.
Я и сама в питерском Гребенёве провела кусок жизни с года до тринадцати, то есть всё, что называется детством…
Потом мы пришли в его квартиру…
И там оказалась такая дико неуютная жизнь.
Какая-то кочевая. Я такую жизнь видала много раз в Америке — у эмигрантов.
Я как будто вернулась снова в свою книгу «Бедная девушка».
Я бывала в таких квартирах в Бруклине и в Квинсе.
В них стоит дух неустроенности. Временности. Когда все чужое. И все неважно.
И вся жизнь, как будто временная, и скоро пройдет.
И мужик, к которому ты пришла, настолько живет своими, очень серьезными проблемами, что ему, по любому, не до тебя.
Ты, в принципе, можешь тут остаться, и может быть, вы даже трахнетесь,
И тебе даже может это понравиться, но для него это будет лишь одной формой онанизма — ну да, есть и такой вариант онанизма — толкать в живую бабу.
И не потому, что ты чем-то плоха, а потому, что степень нелюбви к собственной жизни, так велика, что никакая баба не поможет.
Я увидела, что тут, в этом доме, идет непрерывная драма, в которой я никак не могу поучаствовать.
Я ему сказала: — Ну вот, ты дома…
А он ответил: — Тут, я нигде не дома. Мой дом в Баку.
И я бы подумала что это — такая рисовка.
Непременно подумала бы, если бы сама все это когда-то не пережила.
Вот именно это — «не дома».
Ровно так я чувствовала себя в Америке.
Но мне было куда вернуться.
А ему некуда. Нет того Баку и той страны.
Ему — некуда именно так, как было некуда вернуться русским эмигрантам той, первой волны. «Белогвардейцам»…
У него такой свет в комнате — серый, наверху… заброшенное все какое-то…
И большая кровать.
На которой, он сказал, иногда ночуют девушки.
И я тоже могу тут остаться ночевать.
Но если мне так обязательно надо в мой хостел, то он меня проводит до хостела.
Но потом вернется, потому что ему завтра вставать к 9-и утра.
Это было вот такое: «…если вам все равно, то конечно, давайте…».
А у меня на такое всегда ответ: «…если вам все равно, то пожалуй, не стоит…» Это припевы из щербаковской песенки…
Я не знаю, что было бы, если бы я там осталась.
Или если бы мы поехали на метро назад…
Он стал показывать мне какие то, в его понимании, интересные вещи:
Старинные бронзовые вазы и плошки, серебряные вилки и ножи с вензелями, сломанные старинные часы с мертвой кукушкой…
Все это выглядело таким… Ну, ужасно жалким — как в книге.
