— Э-э, — произносит он и тоже смотрит на мою руку. — Может, и правда рановато для мороженого.
Я еле сдерживаю смех.
— Боже, Майлз! — Я тянусь за своей курткой. — Все знают, как нормально есть мороженое в рожке. Ты же практически взрослый человек.
Я начинаю вытирать пальцы о куртку. Он запускает руку в карман и вытаскивает салфетки. Я грозно прищуриваюсь.
— У тебя все это время были салфетки?!
Он молча берет мою руку в свою и, посмеиваясь, начинает нежно оттирать мороженое с пальцев.
— Мне бы не пришлось так извращаться, если бы ты не тормозила, — говорит он, не поднимая на меня глаза. — Как тебе, блин, намекнуть еще прозрачнее?
Я сглатываю комок в горле:
— Ты о чем?
— Я тебя первый целовал. Теперь твоя очередь.
— Ну, вчера на репетиции я попыталась. — Я кладу руку ему на шею, и он немного напрягается. — Вышло не очень. Что же ты раньше не сказал?
— Тебе нравится наблюдать за моим языком. — Это не вопрос. Уж слишком хитрая у него улыбка. — Не ври. Я вижу. Тебе нравится.
Мои щеки горят.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ладно, — усмехается он. — В следующий раз, когда буду есть мороженое…
— Вот ты засранец! — говорю я. — Ужасный засранец.
А потом целую, чтобы он не смог мне ответить.
По пути домой я совершаю ошибку — забираю вчерашнюю почту из ящика. На конверте красной ручкой выведены мои имя и фамилия, но моего адреса нет. И обратного тоже. Живот сводит, и я раскрываю конверт:
«Майлз не захочет с тобой общаться, если узнает правду. А он узнает».
Черт. Как он выяснил, где я живу? Я таращусь на конверт, как будто он скрывает ответ. Черт, черт, черт. Это в миллион раз хуже, чем обнаружить записку в школьном шкафчике. Тот, кто это написал, не только знает, где я живу, но и был здесь. По спине бежит холодок.
— Как все прошло, радость моя? — Я поднимаю глаза и вижу отца и папу, стоящих на крыльце. — Хорошо провели время?
Я открываю рот, но не издаю ни звука.
— Что не так? — Отец хмурится. — Он тебя обидел?
Я мотаю головой, не решаясь ответить, и быстро проскальзываю мимо них в дом. Зачем было именно сейчас брать этот конверт? Родители от меня не отстанут. Я даже не знаю, как сделать вид, что все нормально. Часть меня хочет им рассказать, чтобы они, как и раньше, все уладили, но я гоню эту мысль прочь. Если они узнают, то совершенно точно не разрешат мне остаться в этой школе. Я лучше сама разберусь, чем буду снова переводиться. Только не в одиннадцатом классе. Я совсем недавно стала режиссером мюзикла, совсем недавно подружилась с Лидией и Клавдией. Только не это.
