Та сначала замерла и даже обняла было в ответ, а потом вдруг резко оттолкнула меня и отшатнулась, разглядывая испуганными глазами.
– Эй, ты что?! Сдурела?!
На её любимом старом домашнем платье красовались обугленные дыры там, где касались мои ладони.
Громко ругнувшись, убрала руки от греха подальше. Чёрт, забыла. Уже забыла, что я теперь… фиг знает что. И вся моя семья тоже.
Наплевать. Вобще-вобще на всё. Чем бы ни был этот мир, каким бы он ни был, если в нём есть моя сестра – я обожаю его.
«Не зарекалась бы» – где-то далеко хмыкнуло моё неверующее подсознание. Или голос разума. Плевать на него.
Пожалуй, самое важное в человеке – это умение быть благодарным.
Своеобразно слепы все на свете:
Затянутые в будней круговерть
Мимо пройдём – и чуда не заметим,
А заметив – не оценим ведь…
Никому уже не кажется то странным,
Что теряем мы умение ценить,
Улыбаться от души, благодарить
И быть при этом вправду благодарным…
* * *
Тихая летняя ночь укрыла этот незнакомый город словно одеялом, как заботливая мать укрывает уснувшего младенца, и с нежностью смотрела на нас миллиардами мерцающих глаз.
Я сидела на мягкой односпальной кровати, облокотившись на спинку и удобно положив подушку под голову. Перемазанная всякими мазями, усталая, физически разбитая, я вцепилась в ручку сидящей рядом Лики, ласково баюкая её меж своих ладоней. В голове неразборчивым роем вились бессвязные мысли, но в душе… в душе был только покой и несмелая, бесконечная радость, вперемежку с щемящей нежностью.
Лика смотрела на меня грустно и виновато, словно раскаивающийся преступник перед казнью.
– Прости меня, – нарушая тишину, наконец едва слышно произнесла сестрёнка, – Я… я дура. Правда, я никогда себя не прощу. Если бы я знала, что… Ведь ты… тебе так легко давались все те вылазки против ведьм, папа даже одну тебя уже два раза отправлял, и ты легко справлялась! А там, в том лесу, столько людей погибло… Я думала, что тебе вообще ничего стоить не будет того вендиго сжечь – пуф, и всё! Я дура… Если бы ты оттуда не… да я… – тяжело дыша, Лика начала захлёбываться собственными словами, – Прости меня, прости…
Чуть приподнявшись, я просто прижала её к себе, не в силах сказать что-либо. Как высказать, что я не виню её ни капли, потому что не имею на это ни малейшего права, потому что сама её однажды не уберегла? Как высказать, что я была бы готова сотни раз ещё умереть, если бы это хоть в какой-то мере искупало мою ошибку, мою вину? Если бы я знала, как поделиться счастьем просто от осознания того, что она здесь, она рядом, и мне больше ничего не надо, и я готова простить всё на свете…
