— Лагеря? — выдохнула Зина.
— Да, — кивнул он. — Проходил по делу, получил три года лагерей. Вышел. Жена от него ушла. Поступила, правда, благородно — оставила ему вот эту комнатушку на Мясоедовской в коммунальной квартире. А после лагерей сама знаешь… Врачей не существует. По старой памяти взяли его вахтером в медицинский институт.
Теперь Зине многое становилось ясным. Михалыч не мог повторить судьбу Каца — тот был редким специалистом, такие хирурги на вес золота. Он и в морге был незаменим. А простой Михалыч… Теперь картина сложилась полностью, со всеми недостающими фрагментами головоломки. В ней вполне уместны были и бутылка водки на дежурстве, и затаенное отчаяние в глазах.
— Он один живет? — поинтересовалась Зина.
— Вроде один. Заходит к нему одна дамочка. По двору соседка. Но это так, шуры-муры, а не сожительство.
— Вижу, ты навел справки, — усмехнулась Крестовская.
— Работа такая. Хочешь не хочешь, а приходится.
— Почему о вахтере? Подозревал его?
— Ну… — Матвеев отвел глаза в сторону. Он был не только хорош собой, но и не глуп. Зина почувствовала щемящий укол в сердце.
— Вот и пришли… — пропустив Крестовскую вперед, Матвеев пошел за ней. Они миновали железные ворота, подпиравшиеся щербатыми деревянными палками, быстро прошли пахнущий кошачьей мочой подъезд и оказались в большом дворе. На веревках сушилось разноцветное белье.
Как и во всех дворах Молдаванки, здесь было полно котов — целых пять штук. Разного окраса и размеров. Они тулились возле узенького крыльца, у ног пожилой полной женщины в выцветшем халате, которая чистила в большом медном тазу рыбу. Женщина, рыба в тазу, коты, красочное белье — все это выглядело так живописно, что Зина поневоле залюбовалась открывшейся перед ней картиной.
— А вы шо, до кому? — кинув рыбьи потроха оживившимся котам, тетка с нескрываемым любопытством уставилась на Матвеева и Зину.
— До Михалыча, мадам, — вежливо ответил Матвеев.
— А шо до Михалыча, до чего это вам? — Мадам явно горела желанием вступить в разговор.
— До дела, мадам, — поддерживал разговор Матвеев, — до дела сюдой ходим, бродим…
— Так с ночи он спит, старый алкаш! — радостно прокомментировала мадам. — И не выходил сегодня. Я его не видала за мои глаза.
— Как с ночи? — похолодела Зина, прекрасно помня, что в эту ночь Михалыч должен был быть на дежурстве в институте.
— Так под ночь заявился, шатун, шо твоя селедка до бочки, старый алкаш! Допоздна вже было, часиков 11 ночи стукнуло. Я до кровати поздно ходю. А так до форточки задошлась, горло продышать, а он и через двор, за весь двор шкандыбает до своей веранды. За второй этаж к себе, говорю. И меня не завидел, хоть я до него и поздоровкалась! Пьяный. От совсем як шкарпетка!
