– Ваше высокоблагородие, о чём вы говорите? Какая недостача? По бумагам у нас всё прошло без сучка и без задоринки. Кондуктор Паршин, который у меня склады принимал, тоже не первый год служит. Так что там всё хорошо. Да и как всё учесть-то! Мы там несколько разрушенных пушками складов оприходовать не успели. Так что и морячки довольными остались.
Глядя на возмущенно честную физиономию Будакова, я не выдержал и рассмеялся. За мной рассмеялись Станкевич и Янчис, каптенармус продолжал изображать из себя деву Марию, которую обвинили в потере девственности.
– Ваше высокоблагородие, там для вас и ваших пулемётных расчетов пара колясок подготовлена. Не с пустыми руками к казакам да артиллеристам придёте. Я Алимову, который вторым, а теперь первым расчетом командует, объяснил, что где лежит.
– Спасибо, Иван Фомич, – продолжая улыбаться, поблагодарил я Будакова. – Что же, господа офицеры, Таку проходим быстро и грузимся на баржу, приготовленную для нас, также быстро. Лишние вопросы нам ни к чему. А Будаков прав: что нас ждет в ближайшее время, неизвестно. Запас карман не тянет. Тем более мы его так удачно нашли в камышах. Плохие китайцы бойцы. Столько всего для нашего отряда побросали. И главное, ничего испортиться не успело. Правда, Будаков?
– Так точно, ваше высокоблагородие! Сам удивляюсь, как такое получилось. Будто по нашему списку всё уносили.
Я и офицеры вновь грохнули хохотом. В этот раз к нам присоединился и Будаков.
Переправа через Пэйхо много времени не заняла. После неё произошло разделение отряда. Станкевич повел большинство в расположение девятого стрелкового полка, а я с семью пулемётными расчетами, ординарцем и тремя бойцами обслуживания направился туда, где расположилась пулемётная полубатарея. Один расчет потерял ранеными, ещё четверо стрелков отказались, так как дальнейшую службу пулемётчиками объявил добровольной.
Встреча с капитаном Муравским оказалась доброжелательной. Этот офицер оказался фанатом пулемётов и артиллерии. Общий язык нашли через пару минут общения. Когда зашло солнце, к нам на огонёк заглянули сотник Смоленский и хорунжий Тонких, чья полусотня наконец-то прибыла в Тонгку. Как оказалось, Тонких два года назад вместе с Даном, моим названым братом Петром Даниловым из нашего первого десятка, окончили Иркутское юнкерское училище. Ромка Селивёрстов не особо успешно выпустился из училища в прошлом году, отстав из-за слабой теоретической подготовки от Дана на год. И если Петр уже носил погоны хорунжего, то, судя по письму дядьки Петро Селивёрстова восьмимесячной давности, Лис их пока не получил, довольствуясь подхорунжим. Сообщал об этом дядька с чувством горечи. Какой-то сын писаря обскакал его кровиночку.
