— Добивается расположения? А как же! Знаете, когда вчера они вместе шли по тропинке, у нее было такое сияющее лицо! Я как-то спросила мужа, сколько акций «Чемберс-стрит Бэнк» принадлежит Оглеторпу, и он мне ответил, что, если бы тот вывел свой капитал, на оставшиеся деньги нельзя было бы купить даже пирожок.
— А вот мне до этого нет никакого дела, — заявила самая молодая участница благородного собрания. — Думаю, это все просто отвратительно. Лично я не вижу в мистере Оглеторпе ничего особенного.
Остальные в тот же миг вознамерились дать ей отпор.
— Ну как же, моя дорогая? Позвольте заметить, что акции банка это не шутка. Они реют на ветру, будто стяг. И вы на ее месте просто не смогли бы пройти мимо этого факта.
— Может быть, но ей его состояние безралично.
— Возможно, вы правы. У нее и так много денег. Но… она как раз из тех, кому деньги нужны. Нужны, и все тут!
— Ах, какой стыд!
— Вы правы, стыд и позор.
Дама, собравшая всех остальных, обращаясь к соседке, сказала:
— Что же до Хокеров… Самые обычные люди, моя дорогая, самые что ни на есть обычные. Отец молодого человека — простой фермер. Ездит на волах. А как говорит! Если честно, когда он на этих своих волов орет, его голос слышен на многие мили вокруг. А девочки их скромны, можно даже сказать, наполовину дикарки. Нет, вы даже представить не можете! Вчера я видела одну из них, когда мы отправились на верховую прогулку. Так вот, завидев нас, она тут же спряталась, вероятно стыдясь своей убогой одежонки. Несчастное дитя! А какая у них мать! Послушайте, вам обязательно надо ее увидеть! Маленькая, высохшая старушонка. Как-то раз она у нас на глазах несла от колодца кадку воды. Как же она шаталась, как сгибалась под своей ношей, бедняжка!
— А ворота к ним во двор! На них сломана петля. Уверяю вас, это дурной знак. Вы не хуже меня знаете, что бывает, когда ворота во двор болтаются на одной петле, — подхватила другая дама.
— Но что ни говорите, а в теннис он играет хорошо, — сказала самая молодая участница ассамблеи, бросив взгляд на группку у корта.
— Да, моя дорогая, в теннис он действительно играет хорошо, — снисходительно улыбнулись ей остальные.
— Он уехал, — сказал Холланден, когда через несколько дней встретил Хокера.
— Кто? — спросил тот.
— Как кто? Оглеторп конечно же. А ты на кого подумал?
— Откуда мне было знать? — сердито бросил Хокер.
— Вот так дела, — насмешливо бросил Холланден. — А я-то думал, его приезды-отъезды представляют для тебя живейший интерес.
